Айсберг моей родословной

Сизых Ростислав Викторович (1904–1971), фото 1929 г.

Сизых Надежда Антоновна, в девичестве Маньковская (1906–1967), фото 1928 г.

Сизых Виктор Яковлевич (1873–1921) и Мария Прокопьевна, в девичестве Черкашенина (1878–1953), фото 1900 г.

Маньковские Антон Казимирович (1869?–1925) и Анна Алекандровна, в девичестве Карякина (1872–1936), фото до 1917 г.

Сизых Яков Николаевич (1840–1907), фото 1894 г.

Черкашенин Прокопий Степанович (1848?–1904?), фото до 1889 г., Санкт-Петербург

Черкашенина Прасковья Яковлевна, в девичестве Костромитинова (1854?–1934)

Костромитинова Анна Федоровна. На снимке 1907 г. четыре поколения (справа налево): Анна Федоровна, Прасковья Яковлевна, Мария Прокопьевна, Мария Викторовна

Семья Сизых-Черкашениных, фото 1927 г. (слева направо): стоят Ростислав и Владимир, сидят Мария Прокопьевна, Ольга, Сабина, Прасковья Яковлевна, Мария

Марина Ростиславовна Новосёлова,
член общества «Родословие»,
архивариус Польской культурной
автономии «Огниво»,
г. Иркутск

Занимаясь восстановлением своей родословной, я решила определить объем необходимой работы. Во временном масштабе это 200–250 лет. Численность моих прямых предков, примерно до восьмого-девятого колена, превышает цифру 500. В это число не входят братья и сестры, племянники и тетки, т.е. кровные родственники, но не прямые предки. И тогда родословная мне представилась в форме айсберга, в видимой части которого располагаемся я, мои родители, деды и бабушки, а остальные поколения скрыты в «океане времени». Действительно, при таком количестве предков редко кому удается осознанно познакомиться со своими прародителями.

Собранная за 10 лет информация о моих предках в предлагаемой статье организована следующим образом. Родословная начинается с автора, а описание предков ведется кругами, в пределах одного временного интервала. Только в самых глубоких «горизонтах» айсберга отдельные веточки-корни прослеживались по вертикали. Их конечные точки содержат имена и фамилии, а у женщин — только имена. Годы рождения самых отдаленных предков определены весьма приблизительно, по «шагу» времени между поколениями, принятому в 25–30 лет.

Я, Новосёлова Марина Ростиславовна, в девичестве Сизых, родилась в Иркутске в 1931 году. Окончила с золотой медалью Первую Ленинскую школу (ныне № 72) и с красным дипломом Иркутский горно-металлургический институт (ныне технический университет) по специальности «Геофизические методы поисков и разведки месторождений полезных ископаемых». Работала в Германской Демократической Республике, в Монгольской Народной Республике, в Восточной Сибири. В 1972 году защитила кандидатскую диссертацию и до выхода на пенсию занималась изучением строения земной коры и верхней мантии Байкальской рифтовой зоны в Институте земной коры Сибирского отделения Академии наук СССР, ныне РАН. Замужем. Имею дочь и сына, пятерых внуков и двух внучек. В 2003 году появилась первая правнучка.

Им, моим потомкам, отошедшим от меня уже на три колена, я и посвящаю свою многолетнюю краеведческую работу.

Мои родители: Сизых Ростислав Викторович (1904–1971) и Надежда Антоновна, в девичестве Маньковская (1906–1967). Отец родился в Иркутске в семье чиновника, учился в реальных училищах Нерчинска, Читы, окончил 2-е Иркутское реальное училище. Дополнительно — год в единой трудовой школе, год в вечерней школе для взрослых и в 1923 году поступил в Восточно-Сибирский политехникум на строительное отделение. По окончании техникума в 1926 году занимался строительством в Черемховском районе, затем — на Дальнем Востоке (годы службы в Красной Армии), в Иркутске. С возрастом освоил сметное дело и работал в проектных организациях Иркутска. Коллеги дружески называли его «профессором сметных дел». В 1941–1946 годах служил в Красной Армии в Забайкалье (Чита и ее окрестности), где использовался по специальности. Как участник Великой Отечественной войны был награжден несколькими медалями и посмертно внесен в книгу «Память». В молодости играл в футбол и был заядлым болельщиком, совершал продолжительные велосипедные прогулки, участвовал в шахматных соревнованиях, любил преферанс.

Мама родилась в Томске в семье польского дворянина. Ее семья переехала в Иркутск в 1909 году. Училась она в 1-й Хаминовской гимназии, а оканчивала уже трудовую школу № 1 имени В.И. Ленина. По семейной версии, она некоторое время была студенткой Восточно-Сибирского политехникума, где и познакомилась с отцом. Однако учебу там не окончила и приобрела специальность на курсах машинописи. Работала и надомницей, и в различных учреждениях Иркутска. Была очень грамотной и умела «расшифровать» любые почерки. Руководство и коллеги всегда отмечали это ее качество. В годы войны ей пришлось поработать официанткой в столовой швейной фабрики и швеей там же, шила белье для армии. Обладала хорошим голосом: пела в церковном хоре, затем — в клубе Октябрьской революции (КОР). Мама была хорошей хозяйкой, любила готовить. В зрелом возрасте освоила машинную вышивку, и ее работы украшали дом. Мои родители вырастили двоих детей и племянника — сына маминой сестры, рано оставшегося без родителей. Шестеро внуков согрели их старость и были объектом их гордости.

Родители моих родителей:

Сизых Виктор Яковлевич (1873–1921) и Мария Прокопьевна, в девичестве Черкашенина (1878–1953); Маньковские Антон Казимирович (1869?–1925) и Анна Александровна, в девичестве Карякина (1872–1936). Дедов я знала только по фотографиям, не часто показываемым детям. Бабушка Анна умерла, когда мне не было и пяти лет, и это печальное событие стало отчетливой датой моих детских воспоминаний. Бабушка Мария много лет жила в Забайкалье, и встречи с ней были редки. Четыре человека одного поколения сибиряков, но с такими разными судьбами, и все это так или иначе отразилось на их потомках, живущих в ХХI веке.

Виктор Яковлевич, уроженец Иркутска, в семилетнем возрасте потерял мать, имел двух мачех, рос болезненным и, по-видимому, нервным ребенком. Окончил иркутскую гимназию и исторический факультет Санкт-Петербургского университета. По возвращении служил в Акцизном управлении Восточной Сибири. Имел чин надворного советника. Выезжал по службе в Нерчинск, Читу, Верхнеудинск, нередко вместе со своей семьей. Сейчас трудно понять, что было причиной частых переездов: высокое доверие начальства к порядочному исполнительному чиновнику или желание отправить неугодного работника на периферию. В молодости была попытка заняться общественной и исследовательской работой. Виктор Яковлевич был членом ВСОИРГО, имел тему, избирался членом Распорядительного комитета. В 1917 году он перенес инсульт и вынужден был уйти в отставку. Для лечения был отправлен в 1919 году в Томск, где и умер через два года, не дожив до 50 лет. В смутные годы Гражданской войны семья узнала о его смерти с опозданием, тело его покоится в томской земле.

Жена Виктора Мария была единственной дочерью иркутского чиновника высокого ранга, поэтому получила хорошее воспитание и образование. Она окончила известное в Иркутске заведение «Детский сад», которое — в отличие от сегодняшних «садов» — занималось воспитанниками до подросткового возраста. Мария владела французским языком (английский и немецкий освоила при воспитании внучек), играла на фортепьяно, участвовала в самодеятельных спектаклях (сохранилась афиша с ее именем). Имея шестерых детей, она целиком посвятила себя им. Но, оставшись без кормильца, когда младшим детям было 9–12 лет, она зарабатывала средства перепиской нот и служебных бумаг, служила секретарем и делопроизводителем в ряде иркутских учреждений.

У своих детей и восьмерых внуков Мария Прокопьевна старалась разбудить интерес к книге и образованию. Среди ее детей были врач, строитель, командир дивизии. Все внуки получили высшее и среднетехническое образование.

Музей города Иркутска проявил интерес к личности М.П. Сизых (Черкашениной) и включил ее фотографии в возрасте от 10 до 70 лет и ее вещи в экспозицию 2000 года «Женщины ХIХ века». Был снят сюжет для Иркутского телевидения. Похоронена бабушка в Чите.

Маньковский Антон Казимирович был сыном участника польского восстания 1863 года, варшавского дворянина, сосланного в Западную Сибирь. Место его рождения не известно, но какую-то часть детства или юности он провел в Польше, что наложило заметный отпечаток, по рассказам знавших его лично, на его манеры, стиль поведения, внешний вид. Немногочисленные сохранившиеся фотографии подтверждают это. Образование имел техническое, что позволило ему занять пост капитана речного парохода, курсирующего из Тюмени в Томск и обратно. Эпизод его деятельности в 1895 году был описан в томской газете и в «Иркутских губернских ведомостях», но в последних — без упоминания имени. Пароход «Дельфин» потерпел аварию, которая обошлась без жертв только благодаря мужеству и опыту капитана А.К. Маньковского.

После женитьбы и появления детей Антон был вынужден оставить свою опасную работу и стал доверенным лицом своего тестя

— тюменского купца А.П. Карякина в Томске. Вскоре он был избран одним из шести старшин Томского биржевого комитета. Своего дела Антон не завел и после смерти родителей жены принял приглашение купца В.К. Бревнова стать его доверенным лицом в Иркутске. Жены Антона Маньковского и Владимира Бревнова были родными сестрами, трогательно привязанными друг к другу. Если б не это обстоятельство, верхушка моего родословного айсберга могла быть совсем иной.

После эмиграции В.К. Бревнова в 1919 году А.К. Маньковский до самой своей смерти служил в различных советских учреждениях благодаря своей технической и экономической грамотности. Дед был католиком, но костел посещал не часто. Православные праздники отмечал охотно с момента женитьбы на православной. Поэтому католичество, польские традиции и язык ушли из семьи вместе с дедом. Похоронен он в католической части Иерусалимского кладбища, ныне превращенного в Центральный городской парк.

Бабушка Анна родилась в Тюмени в семье купцов Карякиных, и если бы не восстание 1863 года в Польше, нашла бы свою судьбу в кругах сибирского купечества, но история не имеет сослагательного наклонения. Обретя с замужеством дворянство и получив хорошее приданое (по семейной версии, родители не одобряли ее выбора), она не имела спокойной обеспеченной жизни. Детей было 11, но выросли только 8. При наличии няни и кухарки Анна некоторое время служила страховым агентом в Томске, причем принимала посетителей в одной из комнат собственного дома на Ярлыковской площади. Ей пришлось собственноручно заниматься сдачей этого дома в аренду Томской городской управе после переезда семьи в Иркутск. Она раз-два в год ездила в Томск для продления документов. По- видимому, дом этот был продан, а возможно, и экспроприирован после 1917 года. Предположительно он сохранился, но находится на стадии ремонта. Жителей в нем нет, но в облике дома видны оригинальность и красота памятников деревянного зодчества ХIХ века. В Иркутске семья арендовала квартиру сначала на Почтамтской улице (ныне Степана Разина), недалеко от дома Бревновых, а позднее — на Ивановской (ныне Пролетарской). Восьмерых детей нужно было учить, средств на приобретение собственного дома не оказалось. Образование детей ограничилось гимназиями, юнкерским — кадетским училищами. Только двое старших сыновей получили высшее образование после эмиграции в Китай. Остальные стали советскими служащими по окончании различных курсов. Сравнительно раннее вдовство, потеря любимой дочери в родах, необходимость выхаживать сироту-внука подорвали здоровье бабушки, и в 64 года она умерла. Похоронена она на Лисихинском кладбище. Помню ее всегда занятой, озабоченной, очень сдержанной. Оставшиеся фотографии подтверждают это.

Из восьми прародителей мне удалось восстановить семь имен и собрать неравнозначную информацию по каждому из них: о прадеде Якове ее хватит на книжку, а о прадеде Казимире — буквально два десятка слов. Чудом сохранились несколько фотографий троих из них, по времени относящихся к концу ХIХ – началу ХХ века.

Памятником Якову Николаевичу Сизых (1840–1907) — вместо уничтоженного надгробия на Иерусалимском кладбище — будут служить две мои публикации: 1998 и 2001 годов. Яков принадлежал к казачьему сословию и получил образование в Школе военных топографов при Генеральном штабе. Не испытывая влечения к военной службе, он уже в 23 года получил звание личного почетного гражданина благодаря образованию и сохранил его на всю жизнь. Начав работать в первой частной типолитографии Н.Н. Синицына гравером, он навсегда сохранил привязанность к типографскому делу. В 1886 году он основал собственное типографское заведение в центре Иркутска на улице Большой (ныне Карла Маркса). Маленькая типография честно служила городу 24 года и упоминалась во всех Памятных книжках Иркутска и Сибирских торгово-промышленных календарях (ежегодниках) вплоть до 1911 года. Книги этой типографии, преимущественно духовного содержания, сохранились в самых крупных библиотеках Иркутска и Новосибирска. Я.Н. Сизых занимался книгопродажей, золотопоисковыми работами, посредничеством среди сибирских золотопромышленников. При такой многоплановой деятельности он избирался гласным городской думы в течение трех ее созывов начиная с 1893 года, был представителем думы в Иркутском отделении епархиального училищного Совета. В течение многих лет был действительным членом Общества по оказанию помощи учащимся и учащим Восточной Сибири, членом церковного братства имени Святителя Иннокентия, некоторое время — членом ВСОИРГО. В рамках своих материальных возможностей он занимался благотворительной деятельностью: печатал бесплатно билеты и афиши для благотворительных мероприятий, снижал цену за печатание «Иркутских епархиальных ведомостей» и религиозных брошюр. Все это характеризует Якова Николаевича как общественного деятеля и подвижника книгопечатания, высоко ценившего образование, культуру и творчество. Трое его сыновей получили высшее образование в Санкт-Петербурге, и они приумножили духовное наследие отца в разных сферах деятельности.

Прадед Яков был женат трижды, но в рамках моей родословной следует назвать только мать Виктора — Анну Петровну Вершинину (1845–1880), дочь иркутского мещанина. Фотографии ее, к сожалению, не сохранилось. Умерла она молодой по слабости здоровья, и четверо детей ее умерли в детстве. Сын Сергей прожил 30 лет, а Виктор — до 48 лет.

Черкашенин Прокопий Степанович (1848?–1904?), прадед по материнской линии моего отца, также происходил из казаков, но, в отличие от Якова, всю жизнь прослужил в военном ведомстве Иркутска. Начав службу рядовым казаком в Иркутском казачьем полку, он делает карьеру гражданского чиновника в окружном военном штабе: заведует его хозяйственной частью, типографией, постепенно повышая свою «классность» от губернского секретаря до коллежского советника.

На форменном мундире Прокопия — три звездочки и два ордена, что предположительно соответствует званию подполковника и наградам Святого Станислава и Святой Анны четвертой (третьей) степени. В молодости он ездил сопровождающим золотых обозов в Санкт-Петербург и посещал вместе с женой балы высшей знати. По материальному положению П.С. Черкашенин обладал правом выбирать и быть избранным в органы городского управления. Он дважды баллотировался в гласные городской думы, но не набрал нужного количества голосов. Тяга к общественной жизни в какой-то мере удовлетворялась членством в правлении Общества взаимного страхования имущества от огня. Иркутяне приглашали его в посаженные и крестные отцы своих детей и внуков. Дата смерти прадеда Прокопия не установлена. В Памятных книжках он не упоминается с 1903 года (вышел в отставку?), в 1909 году дом по 4-й Солдатской улице (ныне Киевская), принадлежавший ему, назван домом его наследников. По-видимому, он умер в интервале между 1903 и 1909 годами.

Женой Прокопия Степановича была купеческая дочь Параскева (Прасковья) Яковлевна Костромитинова (1854?–1934). Образования не имела, но читала и писала. Ее помнили все внуки, и, по их отзывам, у нее был твердый цельный характер. Сохранились и ее фотографии. Она умело вела домашнее хозяйство, была требовательна к внукам и старалась передать им свои практические знания. В своей усадьбе она создала сад; весной и летом он благоухал яблоней, шиповником, сиренью, жасмином, акацией. Я любила этот сад, но в 60-х годах ХХ века он был вырублен при строительстве четырехэтажного дома. Тогда же был разобран и деревянный одноэтажный дом, где жила чета Черкашениных, а в 1904 году родился мой отец.

Вторая половина моих прародителей — не иркутяне, и восстановление их биографий оказалось нелегким делом. Казимир Маньковский был варшавским дворянином и за участие в Январском восстании 1863 года сослан в Западную Сибирь. Его статейный список до сих пор не обнаружен ни мною, ни польским историком Викторией Сливовской, с которой я веду поисковые работы по восстановлению имен участников восстания. Запросы в Тобольский, Тюменский и Омский архивы, работа в Томском архиве пока не дали положительных результатов. В наследство потомкам Казимир оставил свое имя, дворянское звание, католическую веру и некоторые национальные черты. По литературе достаточно подробно воспроизводятся путь Казимира от Варшавы до Западной Сибири, по железной дороге и пешим этапом, трудности адаптации к сибирской жизни, бесправное положение вплоть до знаменитого манифеста 1883 года, освободившего подавляющее большинство повстанцев от наказания. Казимир не был активным участником восстания, иначе бы его сослали в Восточную Сибирь. Поскольку его дети остались сибиряками, можно полагать, что Казимир не возвращался на родину, хотя там были обеспеченные родственники, к которым его сын Антон ездил в детстве и юности.

Я продолжаю искать документы о Казимире Маньковском и очень надеюсь, что кто-то из моих потомков подхватит эстафету поиска, чтоб как можно глубже проследить польскую линию семьи. Мы не знаем имени и девичьей фамилии жены Казимира, а ведь это еще одна ветвь родословной. Определенно можно сказать, что она была католичкой и говорила на польском языке.

Второй прадед по материнской линии — Александр Петрович Карякин (1842–1899). Происходя из купеческого сословия, он, по-видимому, не имел средств на собственное дело и служил приказчиком у тюменского купца Петра Ядрышникова. Как это часто бывало, он женился на дочери хозяина Надежде (1843 или 1845 г. рождения), получил приданое и тогда начал торговать самостоятельно. Известен как купец 2-й гильдии в Тюмени и в Томске. В обоих этих городах существовало Торговое товарищество «Карякин и Андреев», основанное на суконной фабрике в селе Ядрышниково, ранее принадлежавшей его тестю. По одной из версий, фабрика была продана купцам Андреевым, но тот факт, что в Товариществе первым назывался Карякин, позволяет предположить, что именно Александру Петровичу принадлежал больший пай. Торговал он успешно, хотя звания купца 1-й гильдии так и не получил. Погиб трагически: был ограблен и убит в Перми в 1899 году. По воспоминаниям знавших его, имел мягкий характер — в отличие от жены Надежды, которая деятельно занималась семьей (6 дочерей и сын!) и, наверное, участвовала в торговле. Она неодобрительно отнеслась к выбору дочерью Анной жениха Антона, сына политического ссыльного поляка. Однако в дальнейшем выделяла его среди других зятьев, в числе которых были очень богатый Антон Иванович Колокольников и деятельный Владимир Капитонович Бревнов, высоко оценив воспитанность, галантность и образованность польского дворянина. Фотографий Александра и Надежды Карякиной не сохранилось, но дошедшие до нас документы свидетельствуют об их незаурядных натурах.

Чем глубже погружаешься в недра родословного айсберга, тем скуднее становятся сведения о предках более ранних поколений. Из 16 моих прапрадедов и прапрабабушек (для меня это пятое колено, для моих внуков — седьмое) я разыскала сведения только о десяти.

Отцом Якова был Николай Михайлов Сизых, казак, служивший писарем-казначеем в Иркутском казачьем конном полку. Год рождения его 1807(?) — по метрической записи о венчании.

Место рождения, дата и место смерти его пока не обнаружены. Можно предполагать, что умер он в Иркутске, где родились, жили и умерли его сыновья Яков и Андрей. Яков очень любил своего отца или так сильны были традиции давать сыновьям имена дедов, но в трех браках он называл младенцев Николаями. Однако ни один из них не дожил до года. Похоже, больше Николаев в роду Сизых не было.

Николай был женат на Ксении, дочери умершего (к моменту заключения брака) иркутского мещанина Василия Лаврентьева Брагина. Она была младше мужа на семь лет и, по-видимому, прожила недолгую жизнь. Косвенное свидетельство этому: она не фигурировала ни в одной метрической записи бракосочетания своих детей и рождения внуков.

О родителях Анны, жены Якова, удалось узнать только, что отцом ее был Петр Вершинин. Оказалось, что эта фамилия в начале ХIХ века была очень распространена в Иркутске. Я обнаружила двух Петров Вершининых, у которых родились дочери Анны, но ни одна из них по возрасту не могла быть моей прабабушкой. Поэтому в ветви Вершининых пока поставлена точка.

Чуть больше сведений найдено о родителях Прокопия Черкашенина. Его отец Стефан Петров был казачьего рода. В 1850–1854 годах назначался пятидесятником Иркутского казачьего конного полка, в 1858–1859 годах — урядником. Умер в 1867 году от тифа в возрасте 50 лет, находясь в отставке. Женой Стефана была Мария Афанасьевна Власихина, дочь иркутского мещанина. У них выросли два сына и три дочери. После смерти Марии (до 1873 г.) «Иркутские губернские ведомости» объявили о разделе наследства в виде деревянного дома в 3-й части Иркутска, которым она владела с 1852 года. Дочери отказались от своей доли в пользу Прокопия, а младший брат только в 1881 году продал свою долю старшему, и Прокопий стал единственным владельцем родительского дома. К этому времени он был женат и имел дочь. Не удалось, к сожалению, выяснить адрес этого дома.

Отцом Прасковьи Костромитиновой был киренский, верхоленский или канский (а возможно, и то, и другое, и третье в разные периоды времени) купец Яков Матвеев (1820–1894). В 80-е годы ХIХ века он имел право на поиски золота. Был грамотен. Отошедши от дел, читал газеты, книги. Умер скоропостижно от инфаркта в Иркутске. Был женат на Анне Федоровне (1825? – после 1907 г.) из богатой семьи, но ее девичья фамилия в семейной памяти не сохранилась. Она была грамотна, занималась домашним хозяйством и воспитанием шестерых детей. Один из сыновей погиб в Первую мировую войну в районе Сувалки (Польша), и Прасковья ездила туда за телом брата. Второй сын стал жертвой репрессий в 30-х годах ХХ века. Анна Федоровна прожила долго, и ее помнили правнуки. Сохранилась фотография, на которой поместились представительницы четырех поколений Костромитиновых-Черкашениных-Сизых: три дочери, три матери, две бабушки с внучками, прабабушка с правнучкой; это звучит как детская загадка.

Отец Александра Карякина — Петр. В «Краткой энциклопедии по истории купечества…» упоминаются три человека с таким именем и фамилией соответственно 1713, 1735 и 1780 годов рождения. Первые два не годятся в отцы человеку 1842 года рождения, а третий в 1844 году живет в Нерчинске и избран старостой Воскресенского собора. Без дополнительных сведений его нельзя считать прапрадедом. О матери Александра не удалось узнать ничего. Необходимо просматривать метрические книги Тюмени, Тобольска, а возможно, и Нерчинска.

О семье жены Александра Карякина благодаря «Краткой энциклопедии…» известно гораздо больше. Отец Надежды Петр Григорьевич Ядрышников родился в 1818 году в купеческой семье. Начинал купцом 2-й гильдии, владел, как уже упоминалось выше, суконной фабрикой в деревне Ядрышниковой Тюменского округа с доходом 100 тысяч рублей (в 1860-х гг.). Капитал его умножился, и в конце жизни он стал купцом 1-й гильдии. Женат Петр был на Ирине Даниловой, также 1818 года рождения. Девичья фамилия ее не известна. В семье было три дочери и сын. В Тюмени во второй половине ХIХ века были еще две семьи купцов Ядрышниковых. Предполагаются родственные связи, но документально это пока не подтверждено.

Моя родословная более-менее четко прослеживается до конца ХVIII века, а дальше, в глубь веков, уходят отдельные веточки не основных фамилий — Брагины, Черкашенины, Ядрышниковы, и поэтому изменена методика «послойного» описания семейного айсберга и прослеженные веточки рассматриваются до их окончаний.

Основная фамилия — Сизых — после Николая прослеживается очень неуверенно. Так, в 1807 году у отставного казака Михаила Сизых появилась «дщерь Мария». В те времена имя матери не вносилось в метрические книги. В 1820 году упоминаются вдова Марфа Ивановна Сизых и ее сын Николай. Можно допустить, что Марфа и Михаил были родителями нашего Николая. В пользу этого говорит и казачье сословие Михаила, и возраст Михаила и Марфы. Год рождения Николая (1807) определен ориентировочно. Можно принять, что ветвь Сизых прослежена до 1780–1785 годов, и пока на этом поставить точку.

Василий Лаврентьев Брагин (1780–1836) был иркутским мещанином и многократно упоминается в фонде 70 (Городская дума) Государственного архива Иркутской области. Он регулярно получал разрешения на отлучки в европейскую часть России и в Кяхтинский форпост. Был он неграмотен, но фамилию и имя на документах «вырисовывал» четко. По-видимому, он занимался торговыми делами и в 1820 году имел купеческое звание по Ангутской деревне. Женат был на Ксении Федоровой (девичья фамилия ее осталась неизвестной). В семье было три или четыре сына и две дочери, но в более поздних документах упоминаются только сын и дочь — Николай и Ксения.

Василий принадлежал к многодетной семье тоже иркутского мещанина Лаврентия Семенова, 1743 года рождения. Женой его была Елена Михайловна, на два года моложе. В семье было четыре сына и дочь. Лаврентий не знал грамоты, за него при получении разрешения на поездки «в российские и сибирские города» расписывались товарищи, которые тем самым брали на себя ответственность за выполнение всех обязательств уехавшего.

Семен Брагин (1699–1753), по первым ревизским сказкам, относится к посадским. Женат был на Федосье Кирилловне Чагиной, дочери посадского человека из города Устюг Великий. В Иркутске было много Чагиных, и необходимы дополнительные материалы, подтверждающие родство. Но на сегодня Кирилл Чагин является конечной точкой в линии Брагиных-Чагиных, стоящей уже в ХVII веке.

В архивных иркутских документах были встречены имена Петра Федорова Черкашенина (1812–1820), Федора Афанасьева Черкашенина (1807). По этим датам Степан мог быть сыном первого и внуком второго.

Несколько смущает, что и Петр, и Федор были городскими обывателями и не относились к казачьему роду, хотя смена сословия в то время не была большой редкостью. Прослеживание родственных связей Черкашениных было затруднено тем, что одни писари записывали их как Черкашенины, другие — Черкашины, причем продолжалось это до конца XIX века, и тот же Прокопий в метрических книгах записан и так, и этак. Родоначальник этой линии Афанасий — по очень приблизительным прикидкам — мог родиться в первой трети — половине XVIII века.

У Ядрышниковых ветвь документально прослежена также до середины XVIII века. Дед Надежды Григорий Петрович жил с 1790 по 1850-е годы. Соответственно его отец мог родиться в 1760-е годы. Бабушка Надежды Евдокия была ровесницей мужа, девичья фамилия ее не известна. Ее отец Григорий примерно того же возраста, что и Петр Ядрышников. По-видимому, все они жили в Западной Сибири, а деревня Ядрышникова могла быть основана их предками.

За десятилетие поисков из 500 человек прямых предков удалось восстановить имена 45, определить основные черты их биографий, места жительства, род занятий и сословную принадлежность. На начало поиска я располагала всего 12 именами и очень ограниченными сведениями об их судьбах. Несмотря на кажущуюся малость, мой семейный клан охарактеризован по многим параметрам до середины – начала XVII века. Составляют его сибиряки, относившиеся к посадским, мещанам, казакам, купцам, чиновникам. Исключениями являются личный почетный гражданин Яков Сизых и варшавский дворянин Казимир Маньковский. Грамотой владели с начала XIX века, а в конце его потомки получали уже высшее образование. Национальность — единая: русские, однако с конца XIX века появились польские корни. Все мужчины семьи обеспечивали достойную жизнь своим потомкам, но долгожительством не отличались. Женщины жили значительно дольше. Они «доращивали» детей после потери кормильца, нянчили внуков, а иногда и правнуков, передавали семейные традиции.

Девичьи фамилии незаслуженно забывались, а с ними постепенно утрачивались и кровные родственные связи. Среди женщин твердым характером обладали Анна Федоровна Костромитинова, Прасковья Степановна Костромитинова, Анна Александровна Маньковская. В семье не было крупных имен, вошедших в историю, но каждый член ее заслуживает внимания как порядочный, трудолюбивый, законопослушный человек. Молодой поросли есть чем гордиться в семейном айсберге. Работу по его восстановлению можно продолжить, поскольку основные направления поиска намечены.

Я благодарна своей тетке Сабине Викторовне Поляковой, сестре отца, написавшей историю семьи до прадедов, иркутскому историку Вере Михайловне Станевич, в течение этих десяти лет оказывавшей моральную и профессиональную поддержку, и покойному Марку Сергееву, который дал первую консультацию о путях восстановления родословных жителей Иркутска.

ЛИТЕРАТУРА

Академическая наука в Восточной Сибири. — Новосибирск, 1999. — С. 222, 376.

Волкова В.Н. Сибирское книгоиздание второй половины ХIХ в. — Новосибирск, 1995. — С. 73, 93, 195, 223, 224.

Дмитриенко Надежда. Сентябрь в Сибири. Сто лет назад. Капитан сохранил присутствие духа // Томский вестник. — 1995. — 7 сентября. — С. 4.

Иркутск: Библиографический указатель. ХVII – начало ХХ вв. — Иркутск, 2002. — Вып. 1. — С. 412, 413, 414.

Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири. — Новосибирск, 1995. — Т. 2, кн. 1. — С. 173; Новосибирск, 1997. — Т. 4, кн. 1. — С. 57; Новосибирск, 1999. — Т. 4, кн. 3. — С. 80–81.

Новосёлова М.Р. Два года спустя (заметки о Романовских чтениях) // Вторые Романовские чтения. — Иркутск, 2000. — С. 191–196.

Новосёлова М.Р. Летописи Н.С. Романова и генеалогия иркутян // Первые Романовские чтения: Материалы научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения Н.С. Романова, 9–10 октября 1996 г. — Иркутск, 1997. — С. 31–33.

Новосёлова М. Типографии Н.Н. Синицына и Я.Н. Сизых // Земля Иркутская. — 2001. — № 16. — С. 49–54.

Новосёлова М.Р. Яков Николаевич Сизых (1840–1907) — почетный гражданин Иркутска // Архивы — источник истины. — Иркутск, 1998. — С. 113–116.

Павлов С.Ф. Институт земной коры СО РАН, 1949–1994 гг. — Иркутск, 1994. — С. 26, 145.

Память. Ч. 10: Областной Совет ветеранов. — Иркутск, 2000. — С. 122.

Путь к истоку (семейный альбом): Интервью, данное М.Р. Новоселовой журналистке Л.П. Каминской // Восточно-Сибирская правда. — 2001. — 3 февраля. — С. 11.

Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1881–1901 гг. — Иркутск, 1993. — С. 77–78.

Ханевич В.А. К истории взаимосвязей польских диаспор Томска и Иркутска в ХIХ–ХХ вв. // Сибирская польская история и современность: актуальные вопросы. — Иркутск, 2000. — С. 312–316.

Журнал Тальцы №1 (17), 2003 год.