В Иркутске сосредоточен основной научный потенциал Иркутской области. Девять академических институтов города Иркутска входят в состав Иркутского научного центра СО РАН , пять институтов Иркутска представляют Восточно-Сибирский научный центр СО РАМН.

Путешествие на бисиклете: От Еревана до Стамбула (Часть 4)

Осенью 2014 года состоялось очередное путешествие Юрия Лыхина, осуществляющего свою идею «кругосветки по кусочкам». Новый маршрут стал продолжением его кавказского путешествия 2012 года и, начавшись в столице Армении Ереване, завершился в турецком Стамбуле. Средством передвижения, как всегда, был велосипед, или бисиклет, как он называется по-турецки.

Мимо сжатых полей

Посреди хребта

На пастбище

Церковь в Бавре

Гореловка. В духоборском центре

Окно

Роспись ставни

Дом под черепичной крышей

Осенние грозди

Хинкали

В Ахалкалаки

Вниз по ущелью

Крепость Хертвиси

Место слияния Паравани с Курой

Бастион

В крепости

Освещенные солнцем

Мост над Курой

Кура-Мктвари

Цитадель

Над городом

Башни

У дальней стены крепости

Часовой

В магазине

Ахалцихе ночью

В больнице у падре Марио

Утро, собираюсь выезжать. Однако выглядываю на улицу и неожиданно вижу, что пошел дождь. Тучи несет с севера, с границы Армении и Грузии, как раз оттуда, куда я и собираюсь ехать. Хочешь не хочешь, придется ждать.

Лежу в кровати, смотрю телевизор, благо, что работает несколько российских каналов. На русском языке выходят в Армении и газеты, не говоря уже о русских песнях, которые звучат повсеместно.

Несмотря на неблагоприятный прогноз, к полудню дождь все-таки прекратился, и я, не обращая внимания на хмурые тучи, готовые вот-вот пролиться снова, быстро уложился и выехал из гостиницы.

От Гюмри до приграничного села Бавра 60 километров. Дорога сразу потянулась вверх к возвышающемуся впереди безлесому Ширакскому хребту. Мимо меня проезжает множество старых машин. Такое впечатление, что в Армении доживают свои последние дни все советские «Волги», уже совсем проржавевшие и разбитые.

Только к 15 часам выбрался на верх хребта. Несмотря на выглядывающее солнце, здесь весьма прохладно, сквозит пронизывающий ветер. Затем дорога извилисто спускается в узкую долину, в которой спряталось несколько сел, и снова начинает подниматься вверх, навстречу разгулявшемуся ветру.

Чем дальше, тем хуже. Я продолжаю подниматься, а ветер становится все сильнее и сильнее. Даже идти навстречу ему трудно.

В очередной момент, когда я с трудом пробивался сквозь разбушевавшийся воздушный поток, возле меня притормозила машина. Молодая женщина за рулем, с трудом говорящая по-русски, предложила подбросить меня до села Ашоцк. Я поблагодарил и отказался, сказав, что хочу добраться сам. Тогда она, кивнув на сидящего рядом мужчину, сказала, что падре Марио предлагает мне заночевать в больнице в Ашоцке, куда они едут. Вот это хорошо! Сильный ветер и уже настоящий холод обещают превратить предстоящую ночевку в очередное испытание.

Машина укатила вперед, а я продолжаю тянуть по дороге против ледяного ветра, совершенно окоченев от холода. Лишь к половине седьмого я добрался до Ашоцка. Руки, судорожно сжавшие руль, уже почти не разгибаются. Проезжаю все село, на выезде вижу больничное здание с красным крестом на крыше. Вышедший навстречу охранник звонит падре Марио, после чего мне выделяют отдельную уютную комнатку с чистой постелью тут же в проходной.

Я с благодарностью принимаю предложенный стакан горячего чая и постепенно начинаю отогреваться, а то даже губы еле шевелились. Суровый здесь климат! Ашоцк находится на высоте около 2200 метров, и это самое холодное в регионе место. Здешние сорокоградусные морозы ничем не уступают сибирским, поэтому к этим местам еще в большей степени подходит название «армянская Сибирь».

Охранник, которого зовут Араик Кочарян, рассказал мне немного о падре Марио: «Очень добрый человек, очень добрый!» Падре итальянец, здесь он уже 22 года, столько же существует и больница, обслуживающая более 20 окрестных сел. Ее работа спонсируется из Италии. Из иностранцев здесь также живет сестра-монашенка из Франции. Все врачи – армяне, и это едва ли не лучшая больница во всей Армении.

Сам Араик – бывший лейтенант. Он работал в военном комиссариате, но попал под сокращение, после чего оказался на этом месте. Жена работает в больнице медсестрой.

А до комиссариата Араик воевал в Нагорном Карабахе, два самых тяжелых года – 1993-й и 1994-й. «Думал, не буду живой», – говорит он. На войне потерял многих друзей, из батальона в 65 человек осталось в живых 23 человека.

Спрашиваю его о причинах конфликта. Он объясняет просто: «Началось все в Сумгаите. Азеры сказали: "Это наша земля, армяне не должны здесь жить – всех резали"».

Когда шли боевые действия, враждующие стороны чертили небо трассирующими очередями: азербайджанцы рисовали месяц, а армяне – крест.

«Вечная Память Праведных духоборцев…»

В комнатке с включенным обогревателем спалось прекрасно. В семь часов, с восходом солнца из-за гор, я поднялся, выпил чашечку приготовленного Араиком кофе и отправился в путь. Ночью было холодно, лужи на асфальте покрылись льдом. К утру ветер утих, сейчас тихо, спокойно, небо безоблачное. Чувствуется, что днем будет тепло. Вчерашнее испытание осталось позади.

До Бавры всего девять километров. Проехал их не спеша, фотографируя окрестности, такие красивые в утренних лучах солнца.

Бавра ничем не примечательное село, похожее на многие предыдущие. Не слезая с велосипеда, сфотографировал местную церковь и направился к погранзаставе. Тут никаких формальностей, никаких деклараций. Таможенники, посмотрев на мой рюкзак, махнули рукой: «Проезжай». Пограничники в будочке у дороги с интересом задали несколько вопросов о моем путешествии и поставили штамп в паспорте: «Доброго пути!»

Преодолеваю двухкилометровую разделительную полосу и вот уже грузинский КПП. Снова никакого таможенного досмотра, также мгновенно мне ставят штамп о въезде в страну. Меняю в пункте обмена оставшиеся у меня 13 тысяч драм, получаю вместо них 49 лари 40 тетри. И вперед, я снова в Грузии, на сей раз в крае Самцхе-Джавахети.

Трасса здесь немного лучше, на асфальте появилась дорожная разметка. Я покатился по ней, постепенно спускаясь вниз. По дороге начали встречаться населенные пункты с русскими названиями: в четырех километрах от границы – Ефремовка, на 11 километре началось село Гореловка. Поселения эти были основаны духоборами, или духоборцами, – особой этноконфессиональной группой русских, отделившихся от православия. По своим воззрениям духоборы близки к старообрядцам беспоповцам. Они негативно относились к церкви, считая ее человеческим учреждением, погрязшем в грехе, и призывали к замкнутой жизни, основанной на идеалах равенства, братства и самосовершенствования. Отличаясь большим радикализмом, духоборы отвергали канонический текст Библии и руководствовались священными преданиями в виде псалмов, объединенных в устную «Книгу жизни». Они не крестились и не носили крестов, не венчались и не ходили в церковь. Молились дома, утверждая, что Бог живет в человеческой душе. Приняв евангельскую заповедь «не убий», выступали против службы в армии и присяги, и т. п.

В Российской империи духоборы признавались еретиками и подвергались преследованиям, а потому вынуждены были переселяться в малонаселенные районы страны или эмигрировать за границу. В 1841 году, при Николае I, началась высылка духоборов в Закавказье. С той поры и появились на карте Грузии русские наименования.

Полтора века духоборы Гореловки и близлежащих сел держались на южной границе империи, отстаивая свои убеждения и право на жизнь по собственным законам. К началу 1990-х годов здешняя община насчитывала 3,5 тысячи человек. Однако с распадом Советского Союза духоборы стали массово переезжать в Россию и сегодня их осталось от силы несколько сотен.

С подсказки местных жителей нахожу в центре села духовный центр духоборов. У ворот растут два больших куста рябины с яркими красными гроздьями ягод. В огороженном каменной стеной пространстве расположилось несколько домов с белеными стенами и покрашенными в голубую и светло-зеленую краски оконными ставнями, столбиками и перилами нешироких галерей.

Тут никого нет, и я хожу, свободно рассматривая все вокруг. В одном из длинных невысоких домов с дерновой крышей находится, по-видимому, молельный зал, по периметру которого установлены скамьи. А замыкает периметр настоящая русская печь с занавеской на челе. Другой дом, с такими же толстыми, метровой толщины стенами, покрыт глиняной черепицей. Внутри можно разглядеть деревянные и железные кровати.

Все здесь чисто и ухожено. Окна домов завешены белыми кружевными занавесками, ставни и входные двери любовно расписаны цветами. По двору проложены каменные тропинки, трава подстрижена, вдоль основной дорожки разбиты цветнички.

Между домами стоит каменная стела с надписью: «Вечная Память Праведных родителей иминованных духоборцев…» Выбитые в камне строки свидетельствуют, что в 1805 году духоборов «собрали» в Таврической губернии, а в 1841 году переселили «за Кавказ [в] Кутоискую Губернию [в] селение Терпение, Горелое и другие». Внизу на стеле значится: «Духоборской работы 1919 год».

Не меньше часа я провел в этом замечательном месте – уголке русской культуры вдали от отчизны. А чувство Родины появляется здесь даже от вида освещенных солнцем рябиновых кустов, от большого гнезда аистов на коньке соседнего дома и от планирующих над ним птиц...

После Гореловки по обе стороны дороги вижу еще два села с русскими названиями: Орловка и Спасовка. Здесь уже начинают появляться небольшие лесочки, села выглядят живее, многолюднее. Вокруг пашут поля, желтеет готовый к жатве овес. Возле домов высятся скирды прессованного сена, заготавливаемого для скота на зиму.

Подъезжаю к городку Ниноцминда, находящемуся в 22 километрах от границы. Это тоже, между прочим, бывшее духоборское поселение, которое до 1991 года называлось Богдановкой. Городок небольшой, его население всего 6 тысяч человек.

Останавливаюсь в кафе, заказываю хинкали. Их приносят на большом овальном блюде. Шесть хинкали, будто шесть рождественских кульков, полны горячего острого сока. С наслаждением съедаю их один за другим. Хвостики, как и положено, оставляю на тарелке.

В кафе звучит красивая грузинская песня. А между тем, подавляющее большинство жителей города, как, собственно, и всего Ниноцминдского района (муниципалитета) края Самцхе-Джавахети, в котором я теперь нахожусь, составляют армяне.

Аналогичная картина и в Ахалкалаки, до которого я скоро добираюсь. Жители «нового города», как переводится его название, говорят между собой по-армянски, некоторые совсем не знают грузинского. На улицах видны объявления и на русском: «Продаю дом».

Ниноцминдский и Ахалкалакский муниципалитеты края Самцхе-Джавахети – два самых негрузинских района в Грузии, армяне в них составляют 95 процентов населения.

В Ахалкалаки я оказался на развилке дорог. Если отправлюсь вправо, то через 176 километров окажусь в Тбилиси. Если сверну налево, то всего через 34 километра дорога приведет меня к турецкой границе. Однако я не хочу так быстро расставаться с Грузией, а потому направляюсь прямо, к центру Самцхе-Джавахети, городу Ахалцихе. До него еще 70 километров.

Из Ахалкалаки трасса извилисто спустилась к речке Паравани и резво побежала вниз по невысокому ущелью, по дну которого и шумит этот приток Куры. Хотя я уже порядочно спустился с холодного горного плато, где проходит армяно-грузинская граница, однако потеплело не так сильно, как бы мне хотелось. Солнце то и дело прячется за облаками, и поддувающий мне навстречу ветерок кажется при этом довольно прохладным.

Проехал сегодня около 80 километров. В 18 часов остановился, так и не выбравшись из ущелья. Перед какой-то деревушкой заметил над дорогой ровную площадку со стоящей на ней копной сена, затащил туда велосипед и расположился на ночлег. До Ахалцихе осталось 50 километров, завтра доберусь.

От крепости до крепости

Ночью накрапывал дождь, утром все небо было затянуто серой хмарью.

В 8.00 выезжаю. Спуск продолжается, ехать легко, но зябко. Тем временем ущелье вскоре закончилось. В местечке Хертвиси Паравани встретилась с рекой Курой, берущей свое начало на территории Турции. В месте их слияния на высоком скалистом холме возвышается одна из древнейших и лучше всего сохранившихся крепостей Грузии. Основная часть сооружений крепости относится к X–XIV векам, хотя имеются и более поздние пристройки. Впечатляющая каменная цитадель! Фантазии нетрудно разыграться, какие кровавые кипели здесь бои. Крепость занимала важное в стратегическом плане местоположение. Она словно замóк, наброшенный на стык дорог, ведущих в три разные стороны, а потому владеть ею стремились не только грузины, но и проходившие здесь монголы, и турки, и русские.

Пока я рассматривал крепость, небо поголубело, и выглянувшее солнце ласково пригрело землю. После Хертвиси моя дорога побежала вдоль Куры, называющейся по-грузински Мктвари. Потянулись дома и селения. Наиболее крупное из них – Аспиндза, поселок городского типа, центр Аспиндского муниципалитета. До Ахалцихе отсюда всего 34 километра.

Вижу вывеску столовой, подъезжаю, спрашиваю, что тут можно съесть. Однако получаю ответ: «Ничего». Оказалось, что это благотворительная столовая, предназначенная для малоимущих. Раз в день их кормят здесь бесплатно. Такие столовые открыты правительством Грузии по всей стране.

В столовой сидят два электрика-грузина, выполнивших тут какую-то работу и устроившихся за столом с бутылкой чачи. Приглашают и меня:

– Садись, брат, выпей. Откуда едешь?

Чача зеленоватая на цвет и довольно отвратительная на вкус. Но от угощения не отказываются, я принял и с удовольствием поговорил с доброжелательными электриками. Здесь мне впервые рассказали про Джумбера Лежаву – грузинского велосипедиста, ставшего национальной гордостью. После тяжелейшей операции, когда ему удалили четыре метра кишечника, после перенесенной клинической смерти он стал многократным рекордсменом «Книги рекордов Гиннеса» по отжиманиям от пола. Затем в возрасте 54 лет Лежава отправился в кругосветное путешествие. За девять лет он объехал весь мир, побывав в 234 государствах на всех континентах и материках, в том числе и в Антарктиде. Министерством иностранных дел Грузии ему был присвоен статус «Путешественника-дипломата», а ЮНЕСКО удостоило его почетным званием «Спортсмен мира». К сожалению, встретиться с ним мне уже не удастся, всего три месяца назад в возрасте 75 лет Джумбер Лежава умер.

Отправляюсь дальше. На выезде из Аспиндзы над Курой расположилось кафе, с террасы которого открывается замечательный вид на речную долину. Заказываю чашечку кофе и сижу, рассматривая окрестности.

От чачи в голове у меня зашумело, я расслабился. Обычно в путешествии, так или иначе, испытываешь некоторую тревогу, переживаешь по поводу предстоящего пути. Но пиво или толика более крепкого алкоголя снимают напряжение, и наступает кайфовое, пофигистское состояние. Я уже ничего не планирую, ничего не выстраиваю – как будет, так и будет.

Два часа пополудни. Потеплело настолько, что подчас становится жарко. Эта сторона гор, обращенная к Черному морю, заметно теплее, влажнее и живописнее, что я отметил и два года назад, въехав после Сурамского перевала в Имеретию. Вот и сейчас я то и дело соскакиваю с велосипеда, чтобы сделать очередной снимок с рекой Курой и ее берегами. Ну до чего красиво! Хвала Создателю!

Наконец к 17 часам добираюсь до Ахалцихе, название которого означает буквально «Новая крепость». Город уютно расположился в межгорной котловине на высоте 1000 метров от уровня моря недалеко от впадения речки Поцхови в Куру-Мктвари. Первым же делом направляюсь к высящейся над городом крепости – родовому гнезду властителей Ахалцихе, князей Джакели. После произведенной недавно реконструкции крепость стала главной достопримечательностью города, излюбленным местом посещения туристов. В ее нижней части разместились кафе и рестораны, отели и бары, сувенирные магазины и винные погреба, а в верхней – очень интересный музей истории Самцхе-Джавахети с экспонатами от глубокой древности до XIX века. С высшей точки крепости открывается завораживающий вид на раскинувшийся внизу город и его окрестности.

Уже в сумерках отправляюсь на ужин в одно из городских кафе. Заказываю хачапури, острый фасолевый суп и отмечаю день еще одной стопкой чачи, на сей раз весьма неплохого вкуса.

В глубокой темноте ярко освещенная желтыми прожекторами крепость выглядит весьма эффектно. Поскольку выехать из города я заведомо не успевал, то еще во время осмотра крепости присмотрел площадку для ночевки рядом с дальней крепостной стеной. Добираюсь до места, ставлю палатку и в девять часов укладываюсь спать.

День получился прекрасный! Похоже, я буду вспоминать Грузию с удовольствием.