В Иркутске сосредоточен основной научный потенциал Иркутской области. Девять академических институтов города Иркутска входят в состав Иркутского научного центра СО РАН , пять институтов Иркутска представляют Восточно-Сибирский научный центр СО РАМН.

Даши Намдаков снова в Иркутске

Всемирно известный бурятский скульптор Даши Намдаковвновь привез в Иркутск коллекцию своих произведений. Она пополнилась и изделиями ювелирного искусства, которое также оказалось подвластным мастеру

Поклонницам искусства Даши Намдакова нелегко пробиться к своему кумиру

Наше рациональное сознание не сразу воспринимает работы Даши Намдакова

Директор Центра бурятского этноса Александр Амагзаев и Даши Намдаков

Даши Намдаков снова в Иркутске!

Практически в это же самое время, но только восемь лет назад молодой, и практические еще никому не известный за пределами Республики Бурятия (где его воспринимали, мягко говоря, не слишком доброжелательно) выходец из Агинского Бурятского автономного округа Даши Намдаков привез коллекцию своих необыкновенных работ в Иркутск. Помнится, приходилось обзванивать своих знакомых и настойчиво рекомендовать посетить выставку  бурятского художника. Иркутяне уже тогда в полной мере оценили его творчество, у Даши появились и друзья, и меценаты, и рьяные поклонники.

Сегодня никого уговаривать не надо – за эти годы Даши Намдаков стал известен не только по всей России, но и во всем мире. Его необыкновенные скульптуры – как пришельцы с другой планеты – формируют новый миф о духовном мире Азии, ее прошлом и, возможно, будущем. «Азиатский Сальватор Дали» - это, наверно, самое расхожее определение его творчество – в то же время не выдерживает никакой критики. Даши Намдаков идет своим путем, сюжеты, образы и вдохновение для своих работ он черпает в прошлом родной земли, а не в кошмарах деградирующей Европы. Несмотря на то, что бронзовые существа, вышедшие из рук Даши искорежены прошлым и подвластны законам совершенно иной анатомии, они прекрасны также, как прекрасны мифы о волшебной свирепой птице Гаруди, о чертях-четхырах, диких людях алмасах, и злобных мангысах, мангадхаях, сказания о восточных и западных небожителях-тэнгриях, они словно воплощенные в бронзу иллюстрации к  таким Улигерам (эпическим сказаниям) как «Абай Гесер», «Иренсей эбуген», «Алтай Шагай мерген», «Аламжи мерген», «Алтай гургалдай батор» и др. Если можно превратить в зримые образы шаманские заклинания, призывания духов, боль и надежду – то это скульптуры Даши Намдакова. В них переплелись древние петроглифы и рисунки на шаманских бубнах, шаманские онгоны (изображения антропоморфных духов) и реалии повседневной кочевой жизни. Знающий бурятскую мифологию в этих работах творца земли и первых живых существ — Эхе-бурхан (она же — мать первых божеств на небе), её добрую дочь Манзан Гурме, создавшую добрых богов и всякое добро вообще, или злую Маяс Хара — творца злых богов, источник зла; а вот первые люди на земле — брат и сестра Паханг и Туя. И, конечно же, в этих работах представлен бурятский тотемно-генеалогический цикл с его мифами о быке Буха-нойон баабае, прародителе племён эхиритов и булагатов, о пёстром налиме — отце эхиритов, о девице-лебеде, вышедшей замуж за Хоридоя, от которых пошли хоринские буряты, об орле — предке первых шаманов и др.  Мне кажется, что обращение Даши Намдакова к доламаистскому прошлому бурятского народа делает его ближе западным бурятам (сумевшим уберечь свой национальный архетип, свою культуру от влияния и христианства, и ламаизма), нежели восточным, испытавшим мощнейшее влияние буддизма.

На нынешней выставке представлены не только скульптуры (некоторые из них уже стали для нас старыми знакомыми, например, Ворон, устало присевший в углу), но и ювелирные украшения. И они необычны, и они отличаются от работ других ювелиров тем, что являют собой некий симбиоз скульптуры и ювелирного творчества, их можно носить, а можно положить под стекло и любоваться, они одновременно и талисман, и украшение, шаманская подвеска и произведение искусства. На открытии выставки возле стендов с украшениями некоторые женщины стояли, забыв об окружающей «тусовке», и даже о самом авторе. Появились в активе у скульптора и работы, формат которых роднит их с нэцками, и это тоже новое в его творчестве.

Как удается Даши Намдакову не перейти ту грань, за которой самобытность его работ могла бы превратиться в вычурность? Хватит ли его национального самосознания, его глубинных азиатских корней и связей с прошлым, чтобы не превратиться в космополита, живо реагирующего на спрос богатой публики? Жизнь покажет. Но верится, что, несмотря на славу (безусловно, заслуженную) и даже мировую моду на брэнд «Даши Намдаков», он останется тем же скромным и добрым бурятским парнем, с которым я познакомился восемь лет назад в Иркутском областном художественном музее.

 Владимир Бережных