В Иркутске сосредоточен основной научный потенциал Иркутской области. Девять академических институтов города Иркутска входят в состав Иркутского научного центра СО РАН , пять институтов Иркутска представляют Восточно-Сибирский научный центр СО РАМН.

На велосипедах по Японии и Южной Корее (Часть 7)

Мое путешествие вокруг света «по кусочкам» продолжается. В этом году я собрался отправиться в путь с 17-летним сыном Никитой. Ему и предоставил выбор очередного маршрута: Средняя Азия в продолжение моих кавказских вояжей или Япония и Южная Корея. Никита, страстно увлекающийся аниме и роллами, ответил не задумываясь: «Папа, ну конечно, Япония!»

Святилище у склона горы

Под козырьком крыши. Надо думать, что это слон

Завтрак на обочине

Вид на море

Центральная улица

Ворота

Приодетое божество

Лапша удон — каждому по подносу

Вдали от городского шума

Цапля в рисовом поле

Частный дом

Ухоженные сосны

На исходе дня

Тихий вечер

В лучах заходящего солнца

Раннее утро, бабочка еще не ожила

Перед святилищем. Солнце только выглянуло

В ясный день

Этюд в голубых тонах

Тот, кто охраняет проезжающих

Симоносеки

Симоносеки. На другой стороне пролива — остров Кюсю

Лисица-кицунэ

Мост Каммон, соединяющий острова Хонсю и Кюсю

На пароме

Наша каюта

Теперь нам предстоит двигаться по Южной Корее

Маяк. Возле Корейского полуострова

Порт Пусан

Выше сопок

Полным ходом к причалу

Под мостом

Пусан. Прибыли!

В пассажирском терминале

Торговля морепродуктами

Дары моря

Наблюдатель

Пляж в Пусане

На кухне

Одежды для богов

Смогли встать только без 15 шесть, через полчаса выдвинулись. Проехали сквозь просыпающийся приморский поселок, на выезде из которого находится архаичного вида синтоистское святилище. Расположенное у западного подножия горного склона оно только-только осветилось лучами встающего солнца. В первый раз видим, что водопровода в святилище нет, воду для обряда очищения надо доставать из глубокого колодца, на краю которого стоит небольшое ведерко. В старину, надо полагать, так было везде, где не имелось ручейка или источника.

Дорога, словно бусы, нанизывает на себя многочисленные тоннели, которых в Японии, наверное, тысячи. Проехав километров 15, мы остановились над морем с прекрасным видом на просторный залив. По голубой, мерцающей мелкой рябью воде разбросаны каменистые островки. Расположившись на бетонном приступке смотровой площадки, вскипятили воду на газовой горелке, заварили по коробке лапши и употребили ее с ядреным васаби, оставшимся у нас после посещения «Каппа-Суши».

Движемся дальше. Время 10 часов, температура 26 градусов. Поднимающееся солнце активно испаряет влагу с сырой земли и росистой растительности. Мы словно в парной — воздух жаркий и душный.

За несколько километров до города Хаги выехали на маленький пляж, где обнаружились туалеты, краны с питьевой водой и даже душевые кабинки — две мужские и две женские. Вот это здорово! Мы и помылись, ничего, что холодной водой, и постирали насквозь пропотевшие рубашки и шорты, и наполнили опустевшие бутылки.

В Хаги в поисках места, где можно поесть, двинулись к центру города, но проскочили его, выехав к стоящему у старого кладбища буддийскому храму. Рядом с храмом выставлено множество буддийских статуй, на головы которых заботливо надеты вязаные шапочки, а на туловища повязаны матерчатые фартучки.

Но голод торопит нас. Прекращаем осмотр и отправляемся дальше. Мы уже не первый день движемся по японской глубинке, в тех местах, где иностранные туристы бывают редко, поэтому не удивляемся тому, что меню в обнаруженной нами едальне только на японском языке и без всяких картинок. В витрине перед входом выставлены муляжи разных блюд с указанием цен, что помогает нам сориентироваться. Заказываем лапшу-удон по 750 иен. Но помимо нее нам приносят по салату из мелко нарезанной капусты, нескольких кружочков огурца, кусочка помидора и ломтика арбуза, а также по тарелочке риса, посыпанного крошками водорослей нори, и по плошечке с двумя ломтиками какого-то маринованного овоща в качестве закуски.

Едальню содержит пожилая пара японцев: он на кухне, она разносит еду и рассчитывает клиентов. Время обеденное, едальня заполнена. В углу помещения расположилась семья из пяти человек, за столом рядом с нами сидит немолодая женщина, склонившаяся над порцией рамена и двумя колобками риса — онигири. Следующий стол заняла группа молодых парней, которые в ожидании заказанного дружно задымили сигаретами. Под потолком, никому не мешая, тихо бормочет телевизор...

После обеда начался длинный, никак не кончающийся подъем. Мы быстро взмокли и теперь снова остро пахнем потом, словно и не принимали недавно душ.

Ехали до самой темноты, одолев за день 91 километр. Остановились, съехав по тропинке в чащу леса и распугав стадо оленей, мирно пасшееся возле одинокой хижины. До Симоносеки остается 53 километра.

Последний день в Японии

Я проснулся около пяти, разбудил Никиту и через полчаса, еще до восхода солнца, мы потянулись к трассе. Скатились с горки, на верху которой ночевали, и оказались в очередном поселке. Интересно все-таки встречать восход солнца где-то далеко от дома, буквально на краю Земли. Наблюдаем за людьми, бегущими трусцой вдоль моря. Рядом синтоистское святилище — одно из 100 тысяч, находящихся во всех уголках Японии. Верхушки его сооружений только-только порозовели под лучами выглянувшего солнца.

Чем дальше к югу мы едем, тем больше видим людей с ручными газонокосилками — везде идет неустанная борьба с буйной зеленью. Даже в это раннее время, 6:15, уже слышны захлебывающиеся от напряжения звуки моторов.

В 7 часов позавтракали, расположившись на берегу моря рядом с рыболовецким портом.

Трасса потянулась по самой кромке берега мимо спокойной глади моря, в которой светлыми черточками сияют под лучами солнца рыбацкие суденышки. Хотя дорога не трудна, ехать сегодня тяжеловато. Сказываются предыдущие напряженные дни, в каждый из которых мы проезжали от 90 до 100 с лишним километров.

Снова тоннели и галереи, верх которых залеплен густой зеленой растительностью. По моему лицу хлестнула склонившаяся над дорогой ветка бамбука, и, словно сатори в дзэн, происходящее в результате ординарного, незначительного события, я вдруг остро почувствовал, что мы совсем скоро покинем этот удивительной для нас мир.

Завернули за очередной мыс, и впереди неожиданно показался город Симоносеки. Судя по километровому столбику, до него остается 11 километров. Время 10:55, солнце печет, да и поесть уже вполне можно. Решаем немного передохнуть и тормозим у раменной, которая должна открыться через пять минут.

Последний отрезок пути под палящим солнцем — температура 30 градусов. Около 13 часов мы финишируем. Трасса 191 закончилась у железнодорожного вокзала Симоносеки. Зашли в здание, в комнате информации попросили карту города, спросили, как добраться до Китакюсю. До моста через пролив между островами Хонсю и Кюсю недалеко — 20 минут на велосипеде. Но когда мы упомянули про ферри — паром в Корею, нам сказали, что он ходит и отсюда, из Симоносеки, а морской терминал совсем рядом с железнодорожным вокзалом.

Немного поплутав в его поисках, добрались, в кассе никого, и вот мы уже сидим на скамейке с билетами в руках до южно-корейского Пусана. Посадка начнется в 18 часов, у нас еще четыре часа, чтобы посмотреть город и потратить оставшиеся иены.

Сели на велосипеды, по улице вдоль моря доехали до синтоистского святилища на горе, в которое ведет широкая лестница. При входе в один из храмов святилища вместо львов-комаину видим изображения лисиц-кицунэ. Оборотни-кицунэ — это посланницы Инари, наиболее почитаемого крестьянами божества изобилия и риса. А значит, ему и посвящен храм. Если бóльшая часть святилищ, которые встречались нам по пути, имели только хондэны, в которые зайти невозможно, то здесь имеется молитвенный зал (хайдэн), что свидетельствует о значимости храма.

Немногим дальше осмотренного нами святилища над проливом высится мост Каммон, который и соединяет собой два японских острова. Здесь между берегами меньше километра. Кроме моста, под проливом проложены железнодорожный и двухъярусный автомобильный тоннели. Последний доступен даже пешеходам. Однако он нам уже не нужен. Мы поворачиваем назад, в порт.

Сдали в багаж велосипеды, сходили в находящийся неподалеку супермаркет, набрали еды и через полчаса уже были на пароме «Seonghee». Последовав примеру окружающих, сразу сели за столик, с удовольствием поужинали, а тут и время отправления подошло — 19:45. Через 12 часов мы должны быть в Южной Корее.

Билеты у нас самые дешевые — в каюту второго класса. Один билет стоит 9810 иен, да тысяча за велосипед, который положено сдавать в багаж. Итого 11 тысяч иен, или 110 долларов. Наша room (каюта) рассчитана на 11 человек. Постели для всех находятся на невысоком, в 10–12 сантиметров, подиуме, перед которым сразу после двери все снимают обувь. На подиуме один к одному расстелены коврики в два ряда, а поверх них лежат простынка, светло-бежевое стеганое одеялко и прямоугольная кожаная подушечка. Здесь мы и проведем ночь.

На улице стемнело, корабль, задрожав, медленно отошел от причала и двинулся по проливу, освещенному с обеих сторон тысячами огней…

Корея первые впечатления

Я, как обычно, проснулся в пять. Ферри идет ровно, негромко шумя двигателями, расположенными где-то внизу. На улице еще темно. Далекими огоньками по обеим сторонам парома светятся суда, разбросанные по безбрежному морю.

Через час прямо по курсу появился темный силуэт гор — это Корейский полуостров.

Приближение к Пусану было эффектным. Поразили зубцы небоскребов, поднимающиеся выше гор. В застройке Пусана есть что-то грандиозное, масштабное, бросающее вызов самой природе. В Японии с ее минимализмом такого эффекта мы как-то не ощутили.

В последние дни пребывания на японском Хонсю мы почувствовали явное снижение интереса к окружающему — все уже казалось знакомым. Но сейчас, перед выходом на землю Кореи, вновь разгорелось любопытство: а как тут все?

Между тем под лучами встающего солнца постепенно раскрывается глубокий залив Пусана, в который уверенно, полным ходом скользит по спокойной воде наш корабль. В 7 часов ферри подошел к причалу, в восемь началась высадка пассажиров. Только мы встали в очередь перед стойкой паспортного контроля, как к нам подошел молодой человек:

— Это ваши велосипеды в багаже?

— Да.

— Я буду ждать вас на той стороне зала прибытия.

Через десять минут мы вышли к нему, без всякой задержки миновав пограничный и таможенный контроль. Кореец спустился с нами на первый этаж здания, провел через автомобильную стоянку и у выездных портовых ворот выкатил наших «коней».

Время 8:30. Возвращаемся в здание терминала. Банк. Отдаем тысячу долларов, взамен которых получаем более миллиона вон, а если быть точным — 1 095 770. Как и в Японии, считать легко: слегка округляя, один американский доллар равен тысяче корейских вон.

Первым делом мы захотели найти железнодорожный вокзал, рядом с которым находится так называемый Русский Техас. Название интересное. Издавна эта улица была заполнена китайскими лавочками, кафе и ресторанами. После окончания Корейской войны 1950–1953 годов, когда на территории Южной Кореи появились американские военные базы, частыми посетителями всех этих заведений стали американцы, и за улицей закрепилось название Техас. С 1990-х же годов сюда хлынули русские челноки, а американских военных сменили моряки многочисленных русских рыболовецких судов. И постепенно у улицы появилось нынешнее комбинированное название — Русский Техас.

Пока мы движемся по направлению к вокзалу, у нас складывается первое впечатление о Пусане и Корее в целом. Улицы здесь погрязнее, чем в Японии, неровнее, дома позапущеннее, с обшарпанными стенами и разбитыми окнами, тут и там витают неважнецкие запахи. Вот женщины раскладывают прямо на асфальте и развешивают на вешалках одежду. Уличная торговля — это тоже показатель невысокого уровня жизни страны. Отсюда и впечатление: Южная Корея — это что-то среднее между Китаем и Японией.

Заплутав во множестве кривых улиц, решили перекусить. Заходим в маленькую закусочную на два столика. За одним из них сидит посетитель и что-то ест. Из-за другого при виде нас услужливо встали разговаривавшие мужчина и женщина. Я показал на чашу посетителя: «Нам такое же. Два». Из рисоварки тут же насыпают по горке горячего риса, поверх которого из разных судков кладут немного мяса, пророщенные зерна и квашено-соленые овощи. Вместе с этим приносят капусту кимчи, красную от перца, и кимчи, залитую водой, в качестве напитка или холодного, в меру островатого супчика. В отдельных мисочках — острая морковка, поджаренное яйцо и красная перечная приправа. Я зацепил добрую ложку последней, думая, что это томатная паста. Женщина за кухонной стойкой отрицательно покачала головой. Выйдя к нам, она показала в Никитиной чашке, что и сколько нужно положить, и все перемешала палочками. Получилась равномерная острая каша, которая называется пибимпап (bibimbap).

Видя, что мы с удовольствием съели кимчи, нам принесли новую порцию, добавив закуску из какого-то корня, сладковатую по вкусу. А видя, что нам и это понравилось, принесли еще одну плошку и закуску из огурцов с перцем, приготовленных таким же образом, как и кимчи. Наконец, когда у Никиты опустела чашка с рисом, ему положили еще столько же. В общем, накормили нас досыта. Заплатили мы за все это 8000 вон (800 иен, или 8 долларов). Во рту после еды полыхает…

Рядом с едальней находится супермаркет, куда Ники, добровольно отвечающий за наши запасы еды, предлагает зайти. Увы, корейские продавцы не кланяются и даже не улыбаются посетителям. Но по сравнению с Японией цены несколько ниже. Это радует и скрашивает наше первое, не самое лучшее впечатление от новой страны.

Потерявшись в пестроте городских улиц и переулков и так и не обнаружив Русский Техас, решили не тратить на него время и взяли курс на выезд из Пусана. Едем на северо-восток, придерживаясь правой руки — ближе к морю. Нам нужно найти трассу 7, которая ведет по побережью Японского, или как принято называть его в Корее, Восточного моря. Ближайший город — Ульсан — в 50 километрах от нас.

Выбраться из Пусана оказалось однако непростой задачей. Едем и едем, город все не кончается. Вот открылся новый залив, а в нем длинный, заполненный людьми пляж с прекрасным видом на очередное скопление небоскребов. Очень жарко, но влажность вроде поменьше, чем в Японии.

Лишь к 16 часам мы проехали центральную часть Пусана и только тогда оказались где-то на выезде из города. Ориентироваться здесь тяжелее, чем в Японии. Остановившись посмотреть карту, мы заметили рядом закусочную, где готовят нечто подобное, что и японские гёдза. Поскольку уже давно хотелось посетить туалет, решили зайти. Туалет оказался не в помещении, а на улице, во внутреннем дворике. Он хотя и благоустроенный, но с простым унитазом, без всяких там японских кнопок и прибамбасов, и даже без туалетной бумаги. Руки можно помыть только в той раковине, в которой хозяин — молодой симпатичный кореец с черными усиками — моет посуду.

Манду́ — так называются здесь пельмени гёдза. Одни манду оказались с мясом, другие с овощной начинкой, те и другие полулунной формы. Едим их с острой перечной приправой кочхуджан. В качестве закуски-аперитива — маринованная редька дайкон в отдельной плошке, тоже острая. Мне явно не хватает нейтрального соевого соуса, которого нет на столе.

Манду были поданы на черном удлиненном блюде, застеленном куском бумаги — тоже как-то не эстетично.

Пусан — это огромный город-порт с населением около 4 миллионов человек, второй после Сеула мегаполис Южной Кореи. По нему хорошо заметно: если в Японии во всем присутствует национальная самобытность, то в Корее она явно размывается. Здесь очень много всего интернационального, заимствованного из разных западных стран, начиная с моды и одежды, заканчивая разнообразными продуктами.

На японских дорогах тебе все уступают дорогу, даже если ты не прав. Осознав свою оплошность, ты благодаришь поклоном, и тебе кланяются в ответ. В Корее же норовят проскочить у тебя под носом. Часто слышны недовольные гудки водителей, адресованные друг другу, чего в Японии мы вообще не слышали. Мотоциклисты и пешеходы не затрудняют себя соблюдением правил перед красными огнями светофоров.

Можно сказать, что в Южной Корее все гораздо проще, чем в Японии, и, я бы добавил, ближе к российской действительности. В Корее, как и у нас, правостороннее движение на дорогах, такое же электрическое напряжение — 220 вольт, такие же, круглые в сечении, вилки, а потому теперь нам уже не требуется переходник для подзарядки наших камер.

Найти место для ночлега поблизости от Пусана оказалось непросто. Встречные полосы трассы разделяет металлический заборчик, отчего левая сторона дороги нам недоступна. А справа вплотную к трассе проложена железная дорога — и сюда не податься. Лишь к 19 часам нашли асфальтированную дорожку, уводящую в рисовые поля. Она немного покрутилась и вывела нас на каменистую дамбу между двумя ручейками. Здесь и пришлось остановиться.

Выпили по чашке чая, купленного сегодня в супермаркете, попробовали взятое там же печенье и устало начали обсуждать, хотим ли мы заварить лапшу? В это время к нам подошел молодой кореец с кульком вареных кукурузных початков. Вручил нам этот презент, спросил, откуда мы и вежливо удалился. Проблема решена, ужин сам пришел. Большое спасибо этому корейцу.

Русских в Пусане много и, насколько я читал, к ним не самое лучшее отношение. Чтобы не разочаровывать корейца, в ответ на его вопрос я сказал, памятуя о своем происхождении по матери, что мы из Литвы. Он непонимающе взглянул на меня. — «Балтийская страна между Европой и Россией. Литва, Латвия, Эстония». — Тут он закивал головой.

Не успели мы закончить ужин, как кореец вновь появился, подъехав к нам на машине вместе со своей женой, которая вдруг поздоровалась с нами по-литовски: «Лабас!» Какое внимание, они уже успели заглянуть в Интернет и выучить родное мне приветствие! Но сюрпризы не кончились, молодая пара подарила нам бутылку питьевой воды и оставила целую канистру для того, чтобы мы могли помыться. Ну до чего приятно!

Юрий Лыхин,
июль-август 2016 г.