Иркутская область, города и районы Иркутской области, ее жизнь, культура, история, экономика - вот основные темы сайта "Иркутская область : Города и районы". Часто Иркутскую область называют Прибайкальем, именно "Прибайкалье" и стало названием проекта, в который входит этот сайт.

Ленские записки (сплав по Лене, часть вторая)

Подымахино

Дом в Казарках с филенчатыми наличниками

Гладь

Один из последних летних дней

Здесь была деревня

Ранее редакция проекта Прибайкалье выставляла материалы об экспедиции по реке Лене Юрия Лыхина (см. В поисках «уходящей натуры»). Теперь в нашем распоряжении появилась другая версия этой поездки предоставленная спутницей Юрия Лыхина - Ларисой Аболиной (часть вторая, предыдущие и последущие части см. ниже) 

.

Делала и буду

19 августа. Всё время хочется поторопить события: хочется плыть, и плыть, останавливаться, смотреть и смотреть что там в каждой деревне! Мне всё интересно, но такой познавательный азарт, к сожалению, не у всех членов команды, для некоторых – это работа, подобное обстоятельство исключает эмоции. Однако плывём, и я начинаю чувствовать себя виноватой, что в деревне Подымахино не осталось старой архитектуры и т.д. и т.п. Хочется расспрашивать и записывать, но при таком настроении кажется, что это не нужно, что это не моя сфера деятельности и вообще не моя территория. Про прозвища так и не удаётся ни от кого услышать. Портится настроение, чувствую себя лишней, начинаю бояться спросить что-то «не то», и страшно, что там, где страх – не может быть никакой любви.

В Подымахино увидела остатки глинобитной печи, почти разрушенной, но кое-что поняла: хорошо сохранился деревянный опечек и на обломках видны следы от бревна, которое было вставлено над шестком, когда делали трубу. В одном из домов Подымахино русская печь располагалась справа от входа и примыкала задней стенкой к стене дома, устье расположено в сторону трёх фасадных окон, выходящих на улицу в сторону реки. Справа от печи была кладовочка, шириной сантиметров 70. Пространство между печью и потолком было забрано досками, прибитыми вертикально, оставлен только небольшой квадратный лаз на печь, т. к. потолок в избе низкий, не более 2.3 м. 

Интересные филенчатые наличники, первый раз такие увидала, а так в основном – пропильная и накладная резьба. Очень нравятся амбары, особенно двухэтажные с лесенкой наверх, с балкончиком и маленькими дверками. В одном дворе – часть амбара, хозяева сказали, что они там летом спят, когда жарко. Мне бы хотелось описывать планировку деревень и домов, я понимаю, что не специалистка, но я готова научиться, правда от меня этого не требуется. Неужели снова только готовить – и только потому, что родилась женщиной. Вспомнились отношения с предыдущим научным руководителем: нужно было только приносить информацию, а каждая попытка сказать своё мнение заканчивалась насмешками. Да, у меня нет никакого образования – это неумолимо гнетёт снова и снова. 

Уже вечер, возвращаемся к местной жительнице, у которой оставили вещи. Поднимается температура, чувствую себя плохо. Включили заряжать фотоаппарат, разговорились, стали смотреть фотографии. Очень интересна чужая жизнь. Замечательная женщина, разрешила нам взять часть фотографий, рассказала про прозвища, напоила чаем. После всего отплыли из Казарок довольные и счастливые – не часто бывают такие встречи. Хотелось всех обнять, сделать что-то хорошее. Выглянуло солнце, Юра сделал несколько удачных кадров и стали искать место для ночлега. 

Нашли летний балаган на покосе, загаженный коровами, прибрались, сварили ужин, посидели на берегу в темноте. Всё замечательно, жить снова хочется, несмотря на все мои мучения по поводу старой проблемы: за что бы я не взялась, во всём дилетантка. Но ни обиды, ни трудности, ничто меня не остановит и никто не запретит делать то, что мне интересно. Делала и буду делать.

20 августа. Уже часа три дня. Мы всё-то пишем свои дневники. С утра успела испортить себе настроение усердием в готовке, пока Юра не заметил, что я уже на грани отчаяния от того, что не могу отойти от костра с котелками. Очень благодарна, а то была бы ещё одна трагедия. Через час спросил, как получается писать, сказала что безграмотно, с ошибками, но честно. Чувствую, конечно, что пишу не о том. Пока внутренние переживания заслоняют впечатления от самого путешествия, но что делать, впереди ещё достаточно времени. Может быть, эти проблемы как-нибудь сами исчезнут, и я ещё успею всё увидеть и описать.

21 августа. Встали в 9 часов. Ночью коровы мешали спать – прямо нашествие, как в кошмарном сне. Мне и приснилось, что внутрь нашего балагана хочет зайти огромный бык, который потом принимает облик мужчины и, не обращая на нас внимания, разворачивается и уходит. Ушли и коровы, но следы пребывания оставили. Два дня тому назад я соединила спальники, стало спать удобнее и не холодно – мне очень нравится. Это я жду, пока Юра дописывает свой дневник. Отплыли в двенадцатом часу, физически я себя чувствую совсем не хорошо.

Плывём тихо. Очень красиво – чем дальше от цивилизации, тем красивее. Вода прозрачная и как зеркало, отражаются горы и небо, а когда проплывает ракета или катер, отражение сначала разбивается на большие куски, небо перемешивается с горой, а потом волны, отражаясь от берегов, дробятся ещё и ещё, и всё превращается в пёструю рябь, и не скоро река снова восстанавливает зеркальную поверхность. И так целыми днями, неделями, годами…

Справа показалась поляна, а напротив неё в тени облаков скальный откос. У начала поляны высадились, попили чай, помыли волосы, пока тепло, и поплыли дальше. Это видимо, то место, где была деревня Кокуй. На старой лоцманской карте обозначена она с правой стороны, куда уходит большая долина между холмов. Какое-то время было даже непонятно, куда повернёт река. Река повернула налево, а справа осталась долина, по которой раньше, похоже, впадала в Лену какая-то река. Слева, у подножия интересного утёса тоже поляна со следами деревни, которую круто огибало русло реки. Утёс выглядит очень впечатляюще, я думаю, это его первопроходцы назвали Кокуем, а потом так стала называться деревня по обеим сторонам реки. Я вышла на берег посмотреть. Там заросшие крапивой ямы ещё сохранили планировку улицы, кое-где в траве остатки брёвен и досок. Я, как всегда, «загрузилась», хотя и деревня чужая и стараюсь я всегда это состояние брошенных деревень, в которые меня неудержимо влечёт, не принимать близко к сердцу. Пагубная впечатлительность не даёт покоя – стоит заметить какую-нибудь деталь времени, сразу представляю ту жизнь, что здесь протекала года и века тому назад. А то ещё хуже: начинаю страдать от того, что мучительно пытаюсь вспомнить то, чего знать не могу, вспомнить то, что было не в моей жизни…