Ма­рина Шамсутдинова - поэтесса из Усолья

«Дань за 12 лет»

Я пролистывала новый сборник Ма­рины Шамсутдиновой «Дань за 12 лет», мне была интересна поэзия, которую один из ее почитателей, Виктор Астраханцев, в своей рецензии сравнил со «звоном рельс, лязганьем старых авто­мобильных корпусов, дробью пересы­пающихся гильз». Наверное, это боль­шая удача творческого человека суметь отразить в лирике свой взгляд на действительность самобытно и непокорно. Как говорит тот же поклонник ее сти­хов: «Здорово сознавать, что есть те, кто сочиняет без оглядок на тему, моду и книжные красоты».

Но смелость всегда была постоянным спутником откровенности - откуда рожда­ется проникновенность, так поразившая многих в ее первой поэме «Божественный ветер», посвященной японским мученикам, проходившим каторгу на усольской земле.

Во вступительной статье к другому сбор­нику М.Шамсутдиновой под названием «На­рисованный голос» критик Станислав Куняев, у которого она училась в московском литературном институте, сказал: «Она была самой неуступчивой и не поддающейся воспитанию студенткой моего заочного се­минара. Однажды, совершенно отчаявшись и не разубедив ее в том, что негоже изображать японских самураев, попавших в наш плен осенью 1945 года, благородными и душевными существами, я написал ей жес­ткое письмо: « ... прочитал я твой «Боже­ственный ветер», задумался. Сибирь ты зна­ешь хорошо и тайгу видишь и слышишь, и язык у тебя живой, настоящий, и японскую часть жизни изображаешь искренне и уме­ло... Одного я только не понимаю: почему ты не хочешь в упор видеть многое из рус­ско-советской жизни того, что видеть не­обходимо. Не забывай, что тяготы и стра­дания японцев в плену были не только следствием сталинско-смершевской систе­мы, но и кармой, возмездием со стороны истории японским богам и духу самурайства, который был не слабее арийского духа и германского суперменства».

И несколько позднее: «Вот так уже не­сколько лет мы с ней спорим. Да она не только со мной спорит — а со своим поко­лением, с мужчинами, встречавшимися на ее пути, с государством...»

Приведу дословно отрывок высказыва­ния самой поэтессы: «Поэму я писала о людях, может, потому она такая живая? Про­сто о людях, независимо от их вероиспове­дания, цвета кожи и идеологических пред­рассудков... После Второй мировой войны всю «военщину» в Японии люто ненавиде­ли... Собственное правительство отказа­лось от них. Жалкие остатки совершивших этот невозможный «побег чести» сдали как «русских шпионов» властям Бирмы... А я их пожалела, потому что «земля к земле и пе­пел к пеплу», и каждому из нас хочется уйти в свою родную землю, а не умирать, как скоту в лагерных конюшнях, что в Герма­нии, что в Японии, что в России».

В недавно вышедшей книге, о которой шла речь в начале, Марина затрагивает раз­ные темы, словно бы в самом деле отдавая дань всему, что тронуло ее за последние годы. Встречаются строки, посвященные нашему городу, в которых чувствуется при­вязанность к нашей «соленой» земле: «Мы, выжившие в 90-е», «Мой город», «В защиту таежного леса», и не только. «Солью» дру­гого качества наполнены стихи, отражаю­щие трагические события в Осетии, посвященные смерти актера Галкина, памяти других заслуженных людей, столице: «В Москве запрет на умирать», «Молитва-зас­тупница», и прочие (порой неожиданные) отражения современности.

«Христос бомжем ушел в народ», пишет она в одном из своих стихотворений. Сама же Марина временно и «территориально» уехала из Усолья. Хотя давно проверено на практике, что никто не покидает родину навсегда.

В нашем городе прошли ее детство и юность. А родилась она в не менее твор­ческой семье усольских педагогов Татья­ны Борисовны и Сагида Шерофеевича Шамсутдиновых.

Стихи из нового сборника Марины

Мы, выжившие в девяностые
(Вольный стих)

Мы дети, выжившие в девяностые —
Депутаты делили власть,
Не могли накричаться всласть,
Затевая дебаты острые.
Мы пили из майонезных баночек суп,
Бесплатно в школах раздаваемый
от бескормицы,
От всех болезней — анальгин
был только в больнице. Мы мечтали отоварить
по талонам колбасу,
А ещё нам безумно хотелось конфет,
Любых, даже батончиков без бумажки;
Родители выглядели уставшими,
Глядя в наши голодные желторотые рты;
Говорили: «Нет!»
Нет конфет, мяса — нет, хлеба — нет.
Есть — винегрет
Из домашней картохи, свеклы, огурцов...
Мы не видели дома голодных отцов,
Равнодушно спивавшихся по гаражам;
Им нечего было дать нам,
они напивались в хлам.
Нас для них стало слишком много,
Кормить нас было дорого,
Водка была дешевле, они напивались без цели.
Нас кормили голодные матери,
Посылая отцов по матери.
Некоторые залезали в петлю,
С запиской: «Не прокормлю!»
Детдомов тогда открывалась тьма –
Нас толпой возвращали стране,
государству.
Детсады превращали в детдома,
Нам светила колония да тюрьма.
Государи заступали на царство,
Плодилось новое барство...
Мы хотели поступить в ГПТУ;
Спецодежда, бесплатный «хавчик».
Там любой упакованный мальчик
Осуществлял свою мечту.
Было модно носить телогрейки,
Катанки-валенки; картонные наклейки
Становились качками. Шапки-...раски
Защищали мозги от тряски;
На нас испытывали новый героин,
И Дольф Лунгрен был нашим героем,
И грудастая Сабрина украшала
каждый туалет;
Нам говорили: «Ничего интересного нет!»
Но у нас был свой интерес,
Мы знали уже, что в России есть секс!
А где-то есть колбаса.
До Москвы электричкой четыре часа
-И у вас уже есть колбаса! В сытых городах очередь
требовала прописку
При покупке колбасы;
Мы говорили: «Дядя, не ссы!
Мы живём за углом, здесь близко!»
Вот такие у нас были шутки.
Мальчиков забирала армия,
Девочки шли в проститутки
Заработать на жизнь достойную.
Затевались новые войны.
Нас всё равно было слишком много...
Сейчас нам уже под тридцать,
Мы полноценные единицы.
Тем, кому повезло уцелеть и не спиться,
Предлагают за деньги плодиться,
Готовят четвёртый на нашей
памяти кризис.
У власти шесть тезисов, как катехизис.
Зарплаты замораживают понемножку
-Нам уже наплевать! На все фокусы власти мы
отвечаем одним:
Угрюмо садим картошку!
Нас по-прежнему много, мы выжили
И нарастили на душах броню,
Мы не верим новому дню!
Во славу чьих-то славных идей
мы не рожаем детей!
У нас на счетах ничего не сгорит,
Потому что нет ничего!
И пока у нас ничего не болит,
Мы празднуем над властью
своё торжество!..

4 ноября

Газета «Усольские новости» № 8 (854) от 24 февраля 2011 года