Общественные пространства города Иркутска

Трансгородская пешеходная ось

Участники международной конференции «Модернизация го­родской среды. Формирование системы общественно-рекреа­ционных пространств в городе»

Общественные пространства города Иркутска - существующие, возможные и утраченные - обсуж­дали участники международной конференции «Модернизация го­родской среды. Формирование системы общественно-рекреа­ционных пространств в городе», которая состоялась 15 ноября 2012-го года в Доме архитекторов. Это меро­приятие прошло в рамках подго­товки Международного Байкальского Зимнего Градо­строительного Университета, ор­ганизатором которого выступает НИ ИрГТУ. Модераторы конфе­ренции планировали собрать на одной площадке не только экс­пертное сообщество и будущих участников Зимнего универси­тета, но и членов городской и областной администрации,кото­рые, однако, по тем или иным при­чинам не смогли присутствовать. К сожалению, представители вла­сти на протяжении многих лет не участвуют в работе университета, лишь только иногда присутствуют на официальном открытии. Хотя были и исключения: заинтересо­ванно относились к мероприятию вице-мэры Ю. В. Волков и Н. С. Хиценко(последний и сейчас вно­сит свой вклад в деятельность Зимнего университета, но уже в другом статусе). Я помню сессию, когда Алексей Альмухомедов при­нимал участие в подведении ито­гов и активно делал себе какие-то заметки. Деятельным участником университета является и Андрей Красильников, но, насколько я помню, он был членом жюри как до замещения должности главного архитектора города, так и после ухода с этого поста.

Организаторы конференции надеются, что на этот раз ситуа­ция сложится по-другому и пред­ставители власти найдут время посетить мероприятие, а также примут активное участие в дея­тельности Зимнего университета.

Градостроительная часть

Конференция началась с до­клада вице-президента Союза ар­хитекторов РоссииЕ.И. Григорьевой, которая подробно рассказала, как формировались общественные пространства в Ир­кутске начиная со времен совет­ского периода. Особый вклад в развитие нашего города внес Вя­чеслав Воронежский, показав ка­чественно новую идею с зеленым диаметром, выстраивающим в си­стему существующие и проекти­руемые общественные пространства юго-восточной гра­ницы исторического центра. Ир­кутск получил прекрасную возможность создать сопостави­мую с парижской осью трансго­родскую пешеходную систему от Ушаковки до Ангары через пло­щади Декабристов и Конституции, Входо-Иерусалимскую и Теат­ральную. На эту планировочную идею были сориентированы все примыкающие к зеленому диа­метру проекты периода 70-х-80-х годов: Дворец культуры профсою­зов; вписанный в рельеф гараж облисполкома по ул. Карла Либкнехта; общежитие для студентов Института Народного хозяйства (его зеленая зона и стадион с три­бунами проектировались на при­мыкании к пешеходно-парковой оси); две новых площади - Кон­ституции и Площадь Культурного центра. Но, к сожалению, в 90-е годы на месте этого зеленого пояса были сделаны землеотводы под строительство и возведены плотные жилые массивы в районе улиц Александра Невского - Пар­тизанской, а затем и ул. Поленова - Красноярской. Таким образом, была уничтожена прекрасная гра­достроительная идея. Попытка ав­торов идеи регенерировать исторический квартал №130 и вы­строить цепочку общественных пространств на участке от Иеруса­лимского мемориального парка до бульвара Гагарина и островов р. Ангары лишь частично реализова­лась в связи с празднованием 350-летия города. Именно на этом участке, включающем территорию исторического квартала, была реанимирована часть зеленого диаметра и впервые за последние 25 лет созданы еще одна новая площадь общегородского значе­ния и пешеходный бульвар.

Также Елена Ивановна за­острила внимание на том, что город потерял за последние де- сять-пятнадцать лет уже имею­щиеся общественные пространства. Так, на набережной Ангары были выстроены развлека­тельные центры «Акула» и «Неж­ный бульдог». Причем даже их агрессивные названия заставляют задуматься, необходимы ли они на самом любимом месте отдыха горожан. Мне кажется, тут есть над чем поразмышлять психоло­гам.

Были частично утеряны обще­ственные пространства на пло­щади Труда и сквере им. Горького. Бессистемная застройка Пред­мостной площади, уничтожение зеленых поясов и коридоров вдоль малых рек и ручьев, впадаю­щих в Ангару в Свердловском рай­оне, жилая застройка вместо бульваров вопреки действовав­шим проектам детальной плани­ровки (ул. Терешковой, бульвар Рябикова, бульвар Строителей) - все это результаты недальновид­ной градостроительной политики, шаги в сторону ухудшения каче­ства городской среды.

Большая часть зарезервиро­ванных советскими градостроите­лями территорий под общественные пространства, ско­рее всего, безнадежно утеряна. Но в таких микрорайонах как Сол­нечный, Университетский, Перво­майский проектировщиками были заложены пешеходные оси, про­низывающие микрорайоны на­сквозь. В советские времена здания сдавались без благо­устройства, поэтому идеи про­ектировщиков не до конца воплотились в жизнь. В Универси­тетском участок пешеходной улицы недавно зажил своей жизнью, там появились частные парикмахерские, магазинчики. Но это идет от малого бизнеса, кото­рому не под силу привести в поря­док данный участок, находящийся в довольно запущенном состоя­нии. Не так давно кое-что испор­тили в Солнечном,но там остались великолепные дворы, ко­торые необходимо благоустроить. В итоге эти три района - Солнеч­ный, Университетский и Перво­майский - все еще имеют возможность превратиться в очень уютные микрорайоны.

По словам Елены Григорьевой, необходимо составить реестр об­щественных пространств для при­ведения их в порядок и обеспечения надлежащей охраны от несанкционированного исполь­зования и застройки. Виктор Кузе- ванов, недавно избранный председателем общественной па­латы г. Иркутска, соглашаясь с не­обходимостью создания такого реестра, отметил, что вопрос об­щественно-рекреационных про­странств города Иркутска может быть поднят на одном из ближай­ших заседаний палаты.

В.Б. Стегайло высказал серь­езное опасение, что утрата обще­ственных пространств беспокоит только профессиональное архи­тектурное сообщество, да и то только его часть, а население, для которого это все делается, до­вольно пассивно. «Мало того, что действия, застройщиков (к при­меру, строительство торгового центра на засыпанном водоеме в Солнечном) не встретило проте­стов, но еще и были собраны под- писижильцов,которые жаловались на нехватку торговых площадей».

Еще одну важную тему предло­жил обсудить Борис Близнюков. Если в исторической части города свободных пространств практиче­ски не осталось, то совсем не по­нятно, почему в новых микрорайонах они тоже не закла­дываются. Например, современ­ный микрорайон «Луговое». Если обратить внимание на архитектуру и организацию общественных пространств, то такой поселок, скорее всего, напоминает барач­ный. Для того чтобы там появи­лись какие-то общественные про­странства, не так и много нужно было сделать, достаточно было дома повернуть немного по-дру­гому, сформировать их в группы и т.д. Этот микрорайон построен в чистом поле, с нуля, на ровном ландшафте, где организовать об­щественное пространство ничего бы не стоило.

Разобраться в этой проблеме попробовал председатель Иркут­ского регионального отделения Союза архитекторов России И. В. Козак: «Мы затрагиваем разные аспекты в своих рассуждениях: общественность, власть, а у нас на самом деле не работает правовая основа, из-за этого и случаются такие ошибки. Сейчас ни для кого не секрет, что существуют понятия города Иркутска и Иркутского района, и связи между этими двумя административными субъ­ектами никакой нет. Сегодня мы отдали всю полноту власти и со­гласований в муниципалитеты,в которых нет не то что архитекто­ров - нет людей, которые в этом хоть что-то понимают, и согласо­вание осуществляется на подоб­ном уровне. И в генеральные планы таких поселков никто особо не смотрит. Мы сегодня получили пример Лугового, я вам скажу больше: у нас гораздо более сложная ситуация может ока­заться с участками РЖС, которые строятся в большем масштабе и предусматривают большее коли­чество жителей. Тему обществен ных пространств по тем эскизам, которые мы сегодня видим, во­обще никто не поднимает, и никто над этим не задумывается. Сего­дня при строительстве на первое место встает коммерческая со­ставляющая. Даже с учетом того, что не надо вкладывать деньги в благоустройство, общественные пространства все равно нужно разрабатывать, а это влияет на удорожание проекта. Мы сегодня много говорим о взаимодействии с властью, но забываем об одной вещи: сейчас в основополагающих документах не существует понятия «градостроительство», «архитек­тура», а сочетание «общественные пространства» вообще нигде не упоминается. Поэтому тут есть о чем задуматься, например, о красных линиях, которыми чаще всего ограничивают инвесторов. А пространством за их пределами никто не занимается - ни муници­палитет, ни общество. Если такая тенденция будет продолжаться, то мы получим совершенно бесхоз­ные потенциально важные терри­тории. Мы же понимаем, к чему приведет отсутствие у этих крас­ных линий хозяев. Когда настанет время реализации таких проектов, мы можем оказаться у разбитого корыта. Я считаю, надо срочно ис­кать правовую основу для закреп­ления статуса этих пространств».

А.Ю. Макаров, председатель правления НП СРО СБР, отметил, что ситуация еще более плачев­ная, так как экспертиза градо­строительной документации не обязательна, хотя она и пред­усмотрена градостроительным ко­дексом. Никакие муниципалитеты или проектировщики не заинтере­сованы в добровольном ее про­хождении. Сейчас градостроительная документация должна пройти только через про­цедуру публичных слушаний. Но чтобы получить результат, мало задействовать население, необхо­димо привлекать и профессио­нальных экспертов.

Красноярские коллеги отме­тили, что для достижения резуль­тата необходимо активней привлекать общественность. Так, им совсем недавно удалось оста­новить строительство Енисей­ского ферросплавного завода. Но, к сожалению, как отметил модера­тор конференции Алексей Козьмин, сплотить общественность легче для протестных движений, чем консолидировать ее на сози­дательную деятельность.

Борьба «против» тоже не все­гда заканчивается успехом, отме­тила Екатерина Дементьева. Напротив ИрГТУ строится тор- гово-офисное здание, которое пе­рекрывает пешеходные пространства, транспортные линии, закрывает вид на католиче­ский храм. Жители окрестных домов требовали остановить строительство, которое начина­лось без соответствующих согла­сований. Но никакие обращения - ни в мэрию, ни в прокуратуру -не возымели успеха, потому что го­родские власти пошли по пути узаконивания этой постройки. В данной ситуации у застройщика лоббистский ресурс оказался на­много выше, чем у граждан, как бы они ни организовывались.

На конференции был затронут еще один болезненный вопрос: не так давно по всем новостным ка­налам показали сюжет о том, что областные власти собираются в Иркутске строить новый концерт­ный зал на 1500 мест. Без акцен­тирования внимания на месте будущего строительства был по­казан участок по ул. Карла Маркса, где сейчас находятся тен­нисный корт и детский садик. По этому поводу разгорелся настоя­щий спор, многие из присутствую­щих не знали, что существует такое решение, так как до послед­него момента разрабатывалась площадка возле Ледового дворца в районе Академгородка. По мне­нию архитекторов, строить такой большой концертный зал на цент­ральной улице города опасно еще и потому, что это усугубит транс­портный коллапс во время прове­дения матчей на стадионе «Труд». Закрывать стадион - это преступ­ление, и делать этого нельзя. Кроме того, на этой площадке на­ходится теннисный корт. В городе и так уже уничтожили общедоступ­ные спортплощадки на Володар­ского, на предмостной площади, на Свердлова. Для концертного зала необходима другая пло­щадка.

Непростая ситуация сложи­лась и в Ангарске. В городе проте­кает река Китой - любимое место отдыха горожан. Это было отра­жено и в генеральном плане го­рода, все зеленые зоны были вы­несены на пойму реки. Также был разработан проект благоустрой­ства набережной,вдоль которой располагалась красивая за­стройка. Данный проект не раз обсуждался на градостроительных советах и был одобрен. Но, не­смотря ни на что, эти земли прямо на краю той самой пешеходной зоны по берегу реки стали рас­продавать под коттеджи. Люди молчат, потому что никому не верят. Или другой пример: не­давно закончилась реконструкция стадиона «Ермак». Но, по желанию частного застройщика, прямо у центрального фасада стадиона возникает новое здание торгового центра, который никак не вяжется ни со стилистикой, ни с назначе­нием стадиона. Данный торговый центр вообще не был заложен в проектную документацию.

Проблемы формирования и сохранения общественных про­странств, которые так волнуют проектировщиков, отразила в своем докладеЕ.П. Хазыкова,автор изменений в материалы ге­нерального плана г. Иркутска. По словам Елены Петровны, Иркутск, в отличие от большинства городов России, не имеет целостной структуры общественных город­ских пространств. Те территории, которые есть и которые можно от­нести к данному понятию, разроз­нены, территориально ограничены и не образуют единую систему об­щественных пространств, к ним нельзя применить термин «много­образие».

Работая над материалами ге­нерального плана, проектиров­щики создавали основные городские планировочные кар­касы, такие как транспортный кар­кас, природно-ландшафтный, историко-культурный и систему других каркасов, которые позво­ляют понять, каким образом будет развиваться территория города. Затем на основании этих разрабо­ток определили территории под развитие общественно-деловых, рекреационных, спортивных зон, под перспективное жилищное строительство и т.д. Но разра­ботка схемы развития обществен­ных пространств не была включена в техническое задание, и проектировщики этой задачей не занимались. Также термин «об­щественные пространства» не имеет статуса и в градостроитель­ном кодексе, все понятия опреде­ляются такими функциональными зонами как общественно-деловая, рекреационная зона, размещение объектов спортивного назначения и т.д. В правилах землепользова­ния и застройки также опреде­ляются параметры и прописываются регламенты ис­пользования территорий под строительство конкретного объ­екта или другое использование, но общественные пространства в этом документе не рассматри­ваются.

Во всех градостроительных документах под общественными пространствами подразумевают территории, не имеющие собст­венников. Соответственно, они не защищены от посягательства ин­весторов.

Проводя анализ использова­ния территорий, проектировщики увидели определенную законо­мерность, которая свойственна не только Иркутску, но и большинству городов России: происходит трансформация и приватизация общественных пространств, и эта тенденция зачастую не встречает противодействия жителей города. Возникают отношения между властью и бизнесом, которые вы­ливаются в грандиозные проекты по освоению свободных террито­рий, и жители Иркутска это доста­точно спокойно воспринимают.

Чаше всего присвоение обще­ственных пространств происходит под коммерческие и развлека­тельные нужды. Если раньше сво­бодные территории и пустыри жители обустраивали своими си­лами под спортивные поля либо для мелкой торговли продуктами со своих огородов, то на сего­дняшний день такие территории застроены торгово-развлекатель- ными объектами.

Есть еще один способ при­своения общественных про­странств - это освоение прибрежной территории. Если к приватизации мест, находящихся в жилой зоне, жители относятся спокойно, то когда их лишают тра­диционных мест отдыха, они начи­нают активно возмущаться. Проектировщики, когда прини­мали участие в публичных слуша­ниях по материалам генерального плана, столкнулись с очень актив­ной позицией жителей микрорай­она Солнечный, возмущенных ситуацией, возникшей с прибреж­ной территорией вдоль Иркут­ского водохранилища. Практически вся территория имеет какую-то функцию и ограж­дения, препятствуя прямому вы­ходу к воде. На сегодняшний день городские власти пошли по пути реабилитации запущенных при­брежных территорий за счет инве­стиций частников, которые прежде всего преследуют собст­венные интересы, что зачастую приводит к ущербу интересов го­родского сообщества. То есть се­годня город теряет достаточно ценные территории, которые могли бы использоваться всеми жителями в виде обустроенных набережных, площадок отдыха, пляжей, парков и т.д.

Другой формой присвоения общественных пространств стало формирование закрытых привиле­гированных жилых зон в черте го­рода. Например, микрорайон Лисиха, который сегодня активно застраивается. В сложившейся структуре обустройства кварталов и микрорайонов возникают элит­ные жилые комплексы, имеющие ограждения, перекрывающие сло­жившуюся систему пешеходных и транспортных связей.

Как заметила Елена Петровна, Иркутск располагает большими лесопарковыми зонами, включен­ными в состав озеленения города, которые необходимо сделать до­ступными для жителей, благо­устроить и обеспечить транспортом. Но поскольку адми­нистрация не находит средств для обустройства таких больших зон, эти территории претерпевают на­тиск застройщиков.

По мнению Е.П. Хазыковой, за­дача города на сегодняшний день состоит в том, чтобы сохранить общественно-деловые и общего­родские центры,рекреационные зоны и зоны отдыха, зарезервиро­вать их и использовать по на­значению. Существует достаточно большой опыт других городов в том, каким образом подходить к организации общественных про­странств. Очевидно, надо будет начать с анализа этих территорий, понять, что можно включить в си­стему публичных пространств, что будет интересно для жителей го­рода, какие функции будут выпол­нять эти площадки. В каждом из проектов планировки, которые разработаны на территории адми­нистративных округов Иркутска, проектировщиками детально про­рисовывались пешеходные связи, пронизывающие территорию всего города. Взятие этих плани­ровочных связей за основу было бы одним из тех моментов, кото­рые организовывают все обще­ственные пространства в единую систему.

Экология

Следующий доклад сделал ди­ректор Ботанического сада ИГУ, автор концепции проекта «Иркутск как ЭКО-логичный город»Виктор Кузеванов.

Несколько лет назад в Иркут­ске был создан проект большого ботанического сада, основанный на лесном массиве Кайской рощи. В этой работе помимо иркутских вузов - технического и классиче­ского университетов, академии образования и сельскохозяй­ственной академии - приняли уча­стие британский и немецкий университеты. В случае реализа­ции проекта территория нового ботанического сада могла бы стать площадкой для научных ис­следований, а население полу­чило бы прекрасное место для отдыха и проведения публичных мероприятий. Такие места у нас в городе практически отсутствуют, подход к рекам и лесным масси­вам зачастую закрыт строящи­мися объектами, прибрежные территории загрязнены,поэтому востребованность в подобных зонах отдыха велика.

Изначально был разработан проект большого гранд-парка, включающего Глазковский некро­поль, оздоровительную террито­рию курорта Ангара и большой массив Кайской рощи, ботаниче­ского сада и кладбища - все это рассматривалось как единый ком­плекс. Но дело в том, что ведом­ственные барьеры мешают воплощению этих проектов в жизнь. В позапрошлом году Вик­тор Яковлевич подготовил на эту тему доклад в Думе. Депутаты проект одобрили, но предложили сделать федеральную целевую программу. Как только дошло до ведомств, программа рассыпа­лась.

Но, тем не менее, благодаря усилиям общественности и акти­вистов удалось получить статус особоохраняемой природной зоны сначала Кайской роще, а потом еще пяти участкам: саду Томпсона, Ершовскому массиву, роще на Синюшиной горе, терри­тории около курорта «Ангара» и Глазковскому некрополю. Сейчас подготовлены соответствующие документы, но депутаты пока не приняли решение по вопросу Ново-Ленинских болот (так назы­ваемой «птичьей гавани»).

Во всем мире продолжается рост рекреационных территорий по отношению к количеству жите­лей. В России же по этому показа­телю прослеживается отставание, причем довольно ощутимое. В крупных городах, где есть возмож­ность создавать такие структуры (при муниципалитетах, универси­тетах, академиях), возникновение подобных зон начинает ощутимо влиять на развитие человеческого капитала. В Германии установили очень любопытную закономер­ность: как только в малом или среднем городе возникает бота­нический сад или публичный парк, устроенный по типу ботаниче­ского, преступность падает вдвое. Очень показательно, что в перена­селенном Китае идет резкое уско­рение создания таких структур - там открывается примерно 10 бо­танических садов в год, при этом площадь их составляет от сотен гектаров до тысяч.

В Иркутске была проведена серьезная аналитическая работа. По ее результатам было выявлено, что количество ботанических садов тесно связано с индексом развития человеческого потен­циала. Есть страны, где очень хо­рошо развито гражданское общество, высок человеческий потенциал. В таких странах коли­чество подобных «зеленых» объ­ектов значительно больше. Страны, которые имеют низкий потенциал и не способны создать ботанические сады, начинают серьезно отставать в конкуренто­способности.

Приведем пример того, как ка­чество территории влияет на со­циальный контекст. Если посмотреть, сколько деревьев на­ходится во дворах, то можно заме­тить определенную закономерность: когда раститель­ности на территории мало, то люди в таком месте долго не за­держиваются. Если деревьев до­статочно много, то во дворе начинают собираться жители, рас­тет уровень социализации, креп­нет чувство общности, упрочняются социальные связи, завязывается больше дружествен­ных отношений, улучшаются они и между соседями. Любопытно, что количество вызовов полиции в такие дворы меньше, чем во дворы, в которых нет деревьев. Казалось бы, совершенно не по­нятная вещь, ведь высадка де­ревьев во дворе традиционно воспринималась как некое сред­ство для улучшения состояния воздуха, создания тени, уменьше­ния количества пыли; как декора­тивное украшение. Но, оказывается, есть определенные нематериальные эффекты - озе­лененные территории как магниты притягивают людей, а в местах без деревьев, наоборот, форми­руется чувство безнадежности, пассивности,увеличивается пре­ступность.

В Иркутске общественные пространства активно не разви­ваются, но мы можем сделать шаг на опережение, используя тот по­тенциал университетов, академии наук, что у нас есть: мы способны создать общественные простран­ства сразу на шестом технологи­ческом уровне, минуя некоторые этапы и используя современные технологии.

История и психология

Краткий экскурс в историю общественных пространств и осо­бенностей влияния на них про­цессов глобализации сделал Артем Валерьевич Ермаков, кандидат исторических наук, до­цент кафедры искусствоведения ИрГТУ.

Глобализация - это объектив­ный процесс. В том числе, его можно определить и как процесс «виртуализации» человека, его от­чуждения от окружающего про­странства. Это в каком-то смысле неизбежно. Уже христианство и другие мировые религии способ­ствовали такому отчуждению, когда увели ритуальные обще­ственные действия с открытых площадок в помещения. В тради­ционном обществе общественные пространства возникали почти стихийно и порождались, прежде всего, храмом и рынком. Иногда они совмещались, иногда конку­рировали. Однако их главной за­дачей было удовлетворение естественных потребностей чело­века: потребность в обмене са­мого разного уровня, от торгового до социального, включая полити­ческий обмен мнениями (отсюда возникли сход или вече); а также потребность в религиозном ри­туале. Большое значение имели и такие пространства как двор и улица. Но они являлись промежу­точными территориями, их нельзя было считать полноценными об­щественными пространствами. Двор и улица играли большую роль в жизни людей, так как в средневековье роль дома была весьма незначительна. Он являлся убежищем, хранилищем, местом приема пищи, но не более того. Внутри дома было темно, холодно, в него вмещалось мало народа. Стоит отметить, что Россия как цивилизация максимально расши­рила пространство дома в связи с затяжным холодным сезоном.

Влияние глобализации на хра­мовые или рыночные площади, не нуждавшиеся до того в специ­альной организации и планировке, усиливается в эпоху Возрождения, и особенно в Новое время. В этот период модернизирующееся госу­дарство проводит особую поли­тику в области пространства, которую можно выразить в трех принципах. Во-первых, это рацио­нализация пространства. Во-вто­рых, усиление демонстративной функции пространства. И, нако­нец, его виртуализация. Эти три принципа пытались применять еще в городах поздней Римской империи. Однако тогда проект не увенчался успехом, общество, даже европейское, вернулось к традиционной пространственной структуре. Но, начиная с XV века (а в России с XVIII века) давление этих принципов только усилива­ется.

Соответственно, появляются те огромные площади, об утрате которых мы сейчас начинаем со­жалеть. Надо сразу заметить, что эти площади, как правило, пусты. Они символизируют величие вла­сти и мощь государства, но они же подчеркивают отчуждение про­странства от человека. Пустота площадей в России до сих пор (в Европе этот период уже, навер­ное, прошел) является баромет­ром нормального состояния государства Модерна. Если пло­щадь заполнена народом, и он не желает с нее расходиться, значит, в государстве что-то не так. При этом площади необходимы, прежде всего, для государствен­ных церемоний парадного харак­тера, лишний раз подчеркивающих контроль госу­дарства, его мощь, отчужденную от граждан. Интересен тот факт, что парад подразумевает движе­ние - на площади во время торже­ства нельзя останавливаться. Вспомним официально организо­ванные советские демонстрации - этот своеобразный парад воору­женного идеей народа. Если кто- то остается на площади, то это недоработка, а то и катастрофа. Таким образом, государство отни­мает у площади религиозную функцию, которая остается лишь у небольших прихрамовых площа­док, да и то не всегда. Постепенно площадь теряет и рыночные функ­ции, хотя этот процесс идет мед­леннее. Торговля перемещается в специализированные помещения, отчуждается от непосредственных товаропроизводителей и, нако­нец, виртуализуется.

Отдельно хочется сказать о пространствах досуга. У людей средневековья досуга не было. Если какое-то время освобожда­лось от трудовой деятельности, оно посвящалось религиозному действию. Позже пространства для свободного времяпровожде­ния стали возникать либо за счет демократизации, допуска населе­ния в частные сады и парки, кото­рые для этого изначально не предусматривались, либо за счет создания таких зон государством демонстративно. Россия осо­бенно преуспела в последнем, разбивая парки большей частью для демонстрации своей «цивили­зованности», чем для нужд реаль­ных местных жителей. Поэтому в этих зонах до начала XX века тол­ком никто и не гулял. В XX веке ко­личество парков резко возросло, большей частью за счет кладбищ.

В каком-то смысле можно сказать, что живые экспроприировали» места отдыха у мертвых.

Стихийная застройка обще­ственных зон, которую мы сейчас наблюдаем, отражает не только аппетиты бизнеса и коррупцию власти, но и вековое отчуждение местного населения от этих зон, которое длится гораздо дольше, чем советский период. Этим от­чуждением объясняется и вечный мусор в общественных местах - население не ощущает того, что эти пространства организованы им самим и для себя же. Люди могут активно ими пользоваться, но относятся к ним, как правило, потребительски. Ругать его беспо­лезно, так как это уже вековая тра­диция. Такая ситуация усугубляется и другими россий­скими проблемами: сезонной, т.е. прерывистой публичностью, под­черкнутой тотальностью всех пуб­личных мероприятий, которые по этой причине отчуждают даже многих своих участников. Важно помнить и о прерывании многих общественных традиций. Плани­ровочный произвол XX века: де­монтаж храмовых площадей, уничтожение рынков, - эти про­цессы до сих пор продолжаются. Как только люди начинают сти­хийно собираться для обмена то­варами, власти тут же с этим естественным проявлением пуб­личности борются, причем как в советские, так и в постсоветские времена.

Продолжает усиливаться и виртуализация общественного пространства. Интернет - враг публичных площадок. Их, навер­ное, можно «подружить», но по­добных механизмов в России пока не создано. Общество закрыто и для туризма, ставшего распро­страненным явлением в период глобализации. Когда местное на­селение не заполняет обществен­ные территории,туда приглашаются чужие люди. Но в российском пространстве они чувствуют себя неуютно и оди­ноко, потому что здесь туристы никому не нужны. Они могут полю­боваться на остатки прежней рос­коши, но население совершенно не расположено путешественни­ков принимать. Это даже большая проблема российского туризма, чем неразвитость инфраструк­туры. Мы видим, что модернист­ское государство переросло в государство постмодерна, кото­рое не знает иного способа под­держания публичности, кроме коммерческого. Все иные публич­ные празднования - это архаиче­ские остатки модерна, они будут постепенно исчезать.

Поэтому мало только планиро­вать и выделять общественные пространства, надо актуализиро­вать их для людей уже в процессе планирования, а не оставлять это на потом. Соответствующие зоны необходимо размещать вокруг су­ществующих объектов (тех же хра­мов) и сообществ, которые могут вдохнуть в них жизнь. Иначе, даже если все предлагаемые здесь про­екты удадутся, новые простран­ства не будут заполнены теми, для кого они были созданы. Глобали- зационные и виртуализационные процессы эту публичность просто «съедят» и не заметят.

Еще один достаточно нетради­ционный доклад представил на суд экспертов известный иркут­ский психолог и культуролог, до­цент кафедры менеджмента Иркутского государственного уни­верситета путей сообщенияКон­стантин Львович Лидин.

Уже не первый год три силы - экспертное сообщество, бизнес и власть - никак не могут между собой договориться по поводу судьбы общественных про­странств, у каждой стороны свое видение на этот счет. С точки зре­ния бизнеса, они нужны, чтобы их застроить. Для властей это пред­мет всевозможных проблем, и если такие пространства исчезнут, властям будет легче. И только экс­перты считают, что они нужны, но для чего и почему - простым по­нятным языком объяснить не могут. Поэтому Константин Льво­вич предложил себя не в качестве эксперта, а некой четвертой сто­роны, которая позволит этим трем фигурантам посмотреть на про­блему с общих позиций.

Итак, что представляют собой общественные пространства с точки зрения социальной психоло­гии? Никто не будет спорить, что все мы хотим, чтобы жители го­рода были счастливы. Счастье - это такое эмоциональное состоя­ние, которое человек предпочи­тает любому другому. Эмоции, в свою очередь - это характери­стики информационного потока: индивидуального, проходящего сквозь границу личности чело­века, или социального, который тоже имеет свою контактную гра­ницу, пересекаемую потоком ин­формации. Соответственно, информационный поток, как и любой другой, может быть силь­ным, слабым, турбулентным, ла­минарным. Этот подход используется для решения очень разных задач, в том числе и в про­странстве эмоций. Это такая плос­кость, где каждая точка - некое эмоциональное состояние. Часть таких точек имеет свое название, часть нет, но это не столь важно. Понятно, что точек на плоскости больше, чем слов в реальном языке. Здоровый человек переме­щается в пространстве эмоций примерно равновесным образом, потому что он в каждой из точек пребывает равное количество времени. Если какая-то эмоция преобладает над всеми осталь­ными, то возникает невроз. Име­ется четыре основных вида этих психических расстройств. Если происходит застревание в обла­сти слабых информационных по­токов - это неврастения, которая сейчас называется модным сло­вечком «депрессия». Противопо­ложное состояние - неограниченный рост интенсивно­сти, когда поток информации стремительно нарастает. Эти со­стояния называются истериче­скими расстройствами, они довольно многолики. Чрезмерная организованность и упорядочен­ность - это тоже заболевание, невроз навязчивых состояний. А хаотический информационный поток соответствует неврозу тре­вожному.

Город - это система, в которой движется информация. Информа­ционные потоки формируют эмо­циональную атмосферу города, его характер.

Традиционная центрическая (или концентрическая) многослой­ная структура довольно сильно препятствует движению информа­ции, потому что многочисленные стены внутри стен не дают ей дви­гаться. В результате информа­ционные потоки замедляются. Такие города (или части городов) как Запретный город в Пекине - это структуры, тяготеющие и под­талкивающие жителей к неврасте­ническим расстройствам: излишняя стабильность, бесси­лие, упадок энергетики. Иногда такие явления социально привет­ствуются. Например, в конце 30-х годов в Советском Союзе целый ряд городов предлагалось пере­строить на концентрическую структуру. В это время продви­гался известный план пере­стройки Москвы 1935 года, согласно которому развитие го­рода должно было остановиться на 5 млн населения. Ни одного но­вого предприятия не должно было больше построиться, столица должна была законсервироваться в имеющемся состоянии. Этаже тенденция навязывалась Ленин­граду и целому ряду столиц со­юзных республик и крупных промышленных центров. То есть революционность таким образом пытались подавить и перевести в «холодные» спокойные формы, привести в соответствие с разви­вающимся сталинизмом.

Противоположный вариант - это линейный город, представ­ляющий собой трубу, сквозь кото­рую со страшной скоростью течет информация. Наиболее старый из известных примеров такого рода - это Ахетатон, столица фараона- реформатора Эхнатона, которая сформировала очень яркие культурные явления. Амарнское искус­ство не случайно носит совер­шенно явные черты истерического характера.

Еще один вариант - предельно упорядоченный город, идеальная модель Платона, сквозь которую информация движется исключи­тельно ритмично. Весь уклад жизни там предельно регламенти­рован, ритуализирован. Авторитет Платона вызвал несколько по­пыток создать такой город, напри­мер, известный город Пальма-Ново. Это реальный город, который, однако, суще­ствует больше как туристический объект. Жить в нем, судя по отзы­вам, не очень хорошо. Более из­вестный пример - это Шампле, район Барселоны, который вызы­вает споры до сих пор. Район имеет четкую, почти идеальную структуру, но достаточно разнооб­разную за счет формы каждого элемента. Каждый дворик там на­сыщен зеленью. Но почему-то такой опыт не распространяется по миру, несмотря на то, что он вызывает восторг у многих спе­циалистов. Да и отзывы самих жи­телей Шампле достаточно далеки от восторга: жить в этом месте трудно - слишком уж все упорядо- ченно.

Противоположный пример, де­монстрирующий полный хаос - это бразильские фавелы. Струк­тура там полностью отсутствует, город представляет собой месиво из жилья. Это очень тревожное, страшное место, где доминируют гнев и страх. Но, тем не менее, это очень живучее явление, и все по­пытки латиноамериканского пра­вительства его ликвидировать не увенчались успехом. Мало того, стали появляться аналогичные по­селения и в других местах. Напри­мер, маленькие городки, которые окружают Париж, тоже демон­стрируют такую структуру и, что понятно, соответствующий образ жизни.

Итак, с точки зрения обще­ственного психического здоровья и информационных потоков, про­текающих сквозь структуру го­рода, мы можем определить роль общественных пространств. Дело в том, что сам по себе город вряд ли можно сделать полностью сба­лансированным по характеристи­кам информационных потоков. Очень трудно удержать такую сложную структуру в равновесии. Нет практически ни одного го­рода, который бы этого добился, т.е. организовал застройку таким образом, чтобы все эти качества - порядок, хаос, интенсивность, слабость - находились в правиль­ной пропорции. По-видимому, это невозможно. Равновесием, проти­вовесом преобладающих в струк­туре города тенденций служат общественные пространства, для этого они и нужны. Например, Манхэттен - совершенно кристал­лическая структура, предельно упорядоченная, жесткая прямо­угольная решетка. И волею одного человека кусок земли посреди острова был оставлен в качестве общественного пространства - Сентрал Парк. Это пространство совершенно «не причесано» - эта­кий кусочек хаоса посреди пре­дельно упорядоченной структуры города. Сентрал даже больше похож на лес, чем на парк, и, ви­димо, так и надо.

Те города, которые офици­ально признаны наиболее ком­фортными городами в мире для проживания, так или иначе демон­стрируют равновесие структур, причем именно упорядоченная и плотная жилая или деловая за­стройка компенсируется рыхлой и проницаемой, бесформенной, хаотической структурой обще­ственных пространств. В качестве примера можно привести Цюрих или Мельбурн. Самый комфорт­ный город мира - Вена. Внутри го­рода сохранились несколько концентрических структур средне­вековья (такой депрессивный район, хранилище традиций), далее при движении от центра мы видим четкие прямоугольные структуры, и все это разбавлено общественными пространствами неправильной хаотической формы.

В Иркутске противоположная ситуация - город очень глубоко поражен хаосом. Кроме того, Ир­кутск переуплотнен, по крайней мере его центр, что препятствует движению информации во всех ее видах. В результате Иркутск де­монстрирует яркие тенденции к депрессии и тревожности. Есть данные о том, что Иркутск - это страшный и депрессивный город, и это не субъективная оценка - это научно-медицинский факт.

Константин Львович как участ­ник проекта планировки 130 квар­тала показал, как авторы этой концепции пытались изменить су­ществующее положение: «Мы по­старались заложить в этот квартал функции противовеса «болезням» центра Иркутска. Это, во-первых, проточная структура, сквозь кото­рую легко проникает интенсивный поток информации. Соответ­ственно, этот поток противодей­ствует сверхплотной застройке. Во-вторых, квартал достаточно свободен по планировке: вместо того, чтобы продолжать четкую, жесткую центричность города, он лишен ярко выраженного центра. В квартале запроектировано много центров, что по идее должно несколько компенсиро­вать перекосы в структуре города в целом. Насколько нам это уда­лось - не знаю, по этому поводу есть разные мнения. Но то, что район полюбился горожанам, и туда много кто ходит отдыхать, до­казывает, что нам что-то удалось. И если мы в следующий раз услы­шим вопросы, зачем нужны ваши общественные пространства, по крайней мере, можем попытаться ответить: «Для того, чтобы все на­селение города Иркутска не по­грузилось в неврозы еще глубже, чем сейчас»».

Татьяна Анненкова

Журнал "Строим вместе" №16, 2012