Иркутское региональное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры в вопросах и ответах

Памятник основателям Иркутска

Памятный знак (крипта и сень) в честь первых поселенцев Иркутска у храма во имя Спаса Нерукотворного образа

Общество охраны памятников истории и культуры: «...мы хотим поддерживать конструктивный диалог с властью»

Как действительно идут дела у ИРО ВООПИиК, какие вопросы оно решает, какие существуют проблемы, а может быть, и по­беды, мы решили обсудить на небольшом совещании, кото­рое провели на борту ледокола «Ангара». В беседе принимали участие председатель ИРО ВООПИиК Владимир Алексан­дрович Китаев, два его заме­стителя - Болислав Сергеевич Шостакович и Светлана Андре­евна Утмелидзе - и главный редактор журнала «Строим вместе» Татьяна Борисовна Ан­ненкова.

Б.Ш.: У нас есть ряд общих принципиальных болевых про­блем, и не только я, но и вы в своем журнале заметили: не­смотря на то, что мы были делега­тами съезда, реального серьезного голоса там не имели. И даже попытки Ливцова Виктора Анатольевича, члена центрального совета ВООПИиК, высказаться по поводу ситуации с ледоколом «Ан­гара» в Иркутске, не получили серьезного отклика у властей: нам с высокой трибуны было сказано, что невозможно передать ледокол в собственность ВООПИиК, хотя пообещали, что нас с этой пло­щадки не выгонят.

Владимир Александрович в ответ на свою речь на съезде по­лучил совершенно неадекватную эмоциональную реакцию, смысл которой заключался в том, что «мы люди государственные, чинов­ники, и никто не имеет права нас критиковать». И такая ситуация происходит регулярно! Властям наша позиция, мнение обще­ственной организации, не нужны, и лучше на них вообще не обра­щать внимания. И это, по-моему, самое страшное.

Я помню, что раньше, в совет­ское время, тоже далеко не все было безоблачно, но Общество охраны памятников родилось в 1966 году, именно тогда, в оста­точную фазу так называемой «от­тепели», и все-таки было узаконено. В то время мы могли рассмотреть какой-либо вопрос, утвердить решение на прези­диуме, и оно имело статус закон­ного акта. Если мы решали, что объект достоин называться памят­ником, то его нельзя было сно­сить, никто не мог отменить нашего решения. Сейчас этого нет, к нашему мнению не прислу­шиваются, и на наших глазах уни­чтожаются объекты культурного наследия. У меня такое ощуще­ние, что мы во многом боремся с ветряными мельницами и от нас все с досадой отмахиваются.

Нам необходимо наладить контакт с властями. На одном из заседаний общества я поднял этот вопрос, на что Виталий Владими­рович Барышников, возглавляю­щий Службу по охране объектов культурного наследия Иркутской области (кстати, мой бывший студент), обиделся, когда я в открытую сказал, что у нас есть барьер между общественностью, я имел в виду ВООПИиК, и властью. На что он ответил: «А как же я, я же прихожу практи­чески на все заседания общества». Но этого же мало. Надо, чтобы наши решения воплощались в жизнь и нас также при­глашали на обсуждения болевых точек, связанных с охраной памятников.

Я являюсь вице-президентом Иркутской региональной польской культурной автономии Ogniwo и вхожу еще в другой общественный совет по национальным и межконфессиональ­ным отношениям при губернаторе Иркутской области, на ко­тором мы обсуждаем проблемы, высказываем свои практические рекомендации по текущим вопросам и т.д., сло­вом - получаем возможность хоть как-то повлиять на ситуа­цию, что-то сказать и отразить свое мнение.

А по поводу проблем памятников в Иркутске и области нет ничего такого, что служило бы неким механизмом взаимодей­ствия властных структур с общественными. Сейчас, образно говоря, есть общественный «двигатель», но нет карданного вала или приводного ремня, чтобы энергия его посылов как-то доходила и воспринималась, не говоря уже о том, чтобы реализовывалась администрацией. Это первая проблема, кото­рую Съезд показал еще раз. Мы, к сожалению, находимся на крайне низком уровне и общения, и понимания даже с орга­нами охраны памятников. Они нас нередко не хотят замечать, игнорируют. Вот это самое сложное.

Второе, что мне хотелось бы сказать, что мы лишены наи­более общепринятых средств пропаганды своей деятельности и своих взглядов. Наверное, следует пользоваться современ­ными информационными технологиями и интернетом, ориен­тируясь на молодежь. Однако большинство населения, особенного уже немолодого, привыкло читать газеты, журналы и другую литературу. Мы крайне нуждаемся в собственном пе­риодическом издании, хотя бы ежеквартальном, или в уже го­товом существующем издании, например в вашем, чтобы вести постоянную рубрику или раздел, где мы могли бы осве­щать наболевшие проблемы, чтобы люди могли о них прочесть и узнать. У нас есть страничка на сайте центрального отделе­ния ВООПИиК, но я считаю, что этого очень мало. Мы, члены общества, занятые люди, и даже между собой переговорить не всегда можем. Но если мы не будем освещать нашу деятель­ность перед населением, то мы превратимся в закрытый и малопонятный широкой общественности клуб.

Недавно прошли празднования по поводу 350-летия Ир­кутска. Но даже на открытие памятника основателям города или Московских ворот (не знаю, как вас, прессу) нас не при­гласили, хотя бы чтобы просто постоять или разрезать лен­точку. Никто нас не делегировал. Мы, конечно, потом сходили и все посмотрели, но я же говорю про уважение к ВООПИиК. Можно было бы просто проявить к нам внимание, вспомнить покойного Евгения Ячменева, который столько сил отдал вос­становлению Московских ворот. Это было некое официальное мероприятие, и ВООПИиК туда был не допущен.

Недавно я возил к Московским воротам гостей из Респуб­лики Польша, и они спросили, почему нет надписи, что это за ворота, кем они построены, и что будет внутри. Я подозреваю, что там что-то будет, но нас опять не пригласили, не посовето­вались, то есть опять все будет решаться на уровне чиновных людей. Зачем мы, специалисты-общественники, здесь нужны?

Далее, Союз русских патриотов, или театр Народной драмы, определил, что на памятнике основателям города сзади надо дополнительно начертать, что сделал Якунька Похабов, но ведь они же не историки, хотя, может быть, и имеют какой-то собственный взгляд и опыт, я не спорю. Общество ведь тоже надо было проинформировать, что будет такая-то табличка. Мы, по крайней мере, этого не слышали и не обсуждали.

Далее - еще один новый памятник города (я имею в виду «Памятный знак (крипта и сень) в честь первых поселен­цев Иркутска у храма во имя Спаса Не­рукотворного образа»), на котором написано, что это памятник основате­лям города. Очевидно, он в честь людей, захороненных в некрополе возле Спасской церкви, но там ведь этого не указано, написано только, что это памятник основателям города, тогда как совсем рядом, наискосок, огромная фигура основателям города - офици­альный памятник, а здесь - церковный, и если верить надписи, то посвященный одним и тем же людям. Посетители сюда приезжают самые разные, и все недоумевают. Просто необходима какая-то расшифровка. Так не делается, и я, как специалист, это хорошо пони­маю. Хотя задумка, может быть, и хоро­шая. Как это выглядит по церковным канонам - я не знаю, но выглядит странно.

Если смотреть дальше по юбилей­ным объектам, то хочется отметить Ир­кутскую слободу или 130-й квартал. Я не слышал ни от одного из представите­лей, прибывших на Съезд учреждений охраны памятников, чтобы они пришли от увиденного в восторг. Зато все СМИ расхваливали этот проект, ссылаясь на делегатов съезда.

Проект получился неоднозначным, тут есть о чем спорить. Хорошо, что вместо развалюх, практически руин, по­явилось что-то более благопристойное, но это так же далеко от исторического Иркутска, как панельная застройка 70-х годов. Может, она когда-то и станет па­мятником советской эпохи, но сейчас это обычная типовая застройка. По­этому, говоря о 130-м квартале, непо­нятно, что мы получили. Получился своего рода макет города, которого ни­когда не было. Исторически, может быть, было и не так красиво, но, как ми­нимум, между домами были обязатель­ные заборы, причем с красивыми резными воротами, калитками, лавоч­ками. Там и сейчас на это нет даже на­мека.

Т.А.: На самом деле, насколько я знаю, вопрос с заборами до конца так и не решен. Проектировщики, во всяком случае Е.И. Григорьева, до сих пор за это борются.

Б.Ш.: Я готов поддержать ее.

Т.А.: Квартал до конца еще не сдан, работы в нем продолжаются, и есть на­дежда, что вопрос о том, что усадьбы обнесут заборами, еще может решиться в положительную сторону.

С.У.: Я надеюсь, что после всех праздников мы снова можем вернуться к 130-му кварталу, к Амурским воротам, к заборам - ко всему, что там осталось
нерешенным.

Б.Ш.: Я как раз и призываю к тому, что нам нужна площадка, где мы можем собраться и решить наболевшие во­просы, потому что для большинства торжества прошли, награды вручили, и все довольны. А на самом деле ситуа­ция совсем другая, Давайте поправ­лять сейчас хотя бы то, что можно еще поправить.

Т.А.: Я вам как раз и предлагаю в ка­честве площадки свой журнал, чтобы с его страниц донести до населения и до властей вашу озабоченность.

Б.Ш.: Я с вами согласен, но надо вести пропаганду разными путями, дис­куссия должна быть продолжена. Хочу остановиться еще на одном моменте: когда шли обсуждения про­екта регенерации 130-го квартала, было несколько совещаний. На одном из них Елена Ивановна Григорьева показывала проект перед нашим обществом, также шли обсуждения в мэрии и в областной администрации. Я помню выступления профессора А.В. Дулова. Мы не всегда с ним сходимся во мнении, но в данном случае я абсолютно с ним солидарен. Мы говорили о том, что в районе этого комплекса исторически находились Амурские ворота, и если идет разра­ботка этой территории, то Амурским во­ротам необходимо было найти место, как-то их обозначить. Но все было про­пущено мимо ушей, никто ничего не ска­зал и не услышал.

Второе, что уже сейчас можно было бы сделать, - это восстановить топони­мическую среду в этом квартале. Ну какая там улица Кожова, когда эта улица исторически называлась Мастерская! Улица 3 июля - это просто нонсенс, это расстрел демонстрации в период вре­менного правительства. Кого мы с этим поздравляем? А исторически были улицы Главная Амурская - нынешняя Ленина, дальше Нижняя, Средняя и Верхняя Амурские, они как бы веером расходились. И такие названия - это то­понимы Иркутска, таких больше нигде нет. Сейчас же достаточно легко все пе­реименовать, там никого не осталось, всех выселили, не надо тратить сред­ства на прописку. Никто на это не обра­тил внимания, а ведь это тоже память. А тем же ученым-байкаловедам Кожовым, которых я очень уважаю, можно было бы посвятить другую улицу и назвать ее имени Михаила и Ольги Кожовых.

Т.А.: По вашему мнению, где должны стоять Амурские ворота?

Б.Ш.: Моя позиция очень простая: триумфальные ворота должны стоять в створе проезжей части. На возражение властей, что там автомобильная раз­вязка, хочу ответить - значит надо построить подземный переход, как в Москве, или сделать объезд, как в Санкт-Петербурге. Дороговато, навер­ное, но при желании вполне возможно это сделать.

Еще один объект - Лютеранское кладбище, там захоронен первый гене­рал-губернатор Карл Львович фон Фрауендорф. Он захоронен в том месте, где стоит камень с надписью, что здесь будет памятник декабристам. Это клад­бище, и мне кажется, что надо сделать там какую-нибудь памятную плиту, можно рядом указать какие-то другие имена, кто там тоже захоронен. Я этим вопросом специально не занимался, но информацию о том, что это будет осу­ществлено, пока еще нигде не слышал.
И последнее, что мне хотелось бы сказать. У нас в городе есть деревянные дома-памятники, горевшие уже не один раз, обнесенные строительными забо­рами, например на бульваре Гагарина. Мне кажется, чтобы их спасти, нужно сделать транспаранты и написать, что это исторические объекты конкретно такие-то и подлежат охране. Потому что большинству горожан эти дома ни о чем не говорят, руины да и только. И таких мыслей масса.

Что касается вопросов топонимики, может быть, нам надо провести какой-нибудь семинар, собрать людей, поговорить, а затем издать по итогам мате­риал, написать статьи.

Т.А.: Светлана Андреевна, у меня сложилось ощущение, что вам не тер­пится что-то добавить.

С.У.: Я хочу поговорить на тему, по­чему общество охраны памятников те­ряет свое влияние, которое ощущаем не только мы, работающие в ВООПИиК, но и общество в целом. Так произошло по­тому, что это была четко выраженная по­литика государства, когда нас юридически лишили прав, что повлекло за собой и отсутствие влияния. То есть в том законе о сохранении историко-культурного наследия, который был изначально принят, были четко пропи­санные статьи о роли Общества охраны памятников. Было буквально несколько статей, в которых было прописано, как ВООПИиК работает по отводу участков, согласованию охранных зон и имеет право рассматривать и проводить ана­лиз объектов культурного наследия. Мы могли не просто рекомендовать объект к постановке на учет, мы имели право согласования, прямо писали: «Согласо­вано ВООПИиК». У нас в уставе напи­сано: «Содействие государственным органам охраны памятников историко-культурного наследия». Это была одна из главных задач общества. Мы это со­действие осуществили, предложили го­сударству и создали государственные органы охраны памятников, потому что объективно их до середины 80-х годов не существовало. До этого в Управле­нии культуры был человек в должности инженера. Потом функции расшири­лись, и появилась группа из трех спе­циалистов. В то время это действительно было содействие обще­ственности. Мы же понимали, что од­ними усилиями общественной организации и привлечением граждан ничего не сделать, это должна быть го­сударственная политика по сохранению историко-культурного наследия. Я счи­таю, что мы много сделали и добились, чтобы появились государственные ор­ганы охраны памятников. Но, как всегда бывает, нас потихоньку стали оттеснять. Для кого-то это очень удобно.

Б.Ш.: Я помню, как мы доказывали, что не может одна общественность за­ниматься этим, надо создать какой-то орган.

С.У.: Вот об этом я и говорю. Вторая причина - никогда со дня создания Об­щества охраны памятников государство нас не финансировало, это надо четко понимать. На съезде мы даже не услы­шали слова «Государственно-обще­ственная структура». Никогда никто нас не финансировал, никогда никто нам не платил зарплату. Это была общественная организация, в которой действительно была очень мощная организационная структура, которая «сеяла» доброе. И тогда на предприятиях были первичные ячейки общества, нам несли взносы, были добровольные пожертвования, люди отклика­лись. Нам дано было право получать коллективные взносы, и это были большие средства. Их было достаточно, чтобы на па­ритетных началах с министерством культуры финансировать реставрацию объектов культурного наследия. Я делала отчеты по реставрации памятников, всегда раньше в Министерстве культуры РСФСР был такой список выделяемых средств по субъектам федерации. Там отдельной графой было выделено «центральный совет ВООПИиК» и иногда местные отделения. Если ежегодно выделялось Министерством культуры где-то 12 млн. рублей, то центральный совет ВООПИиК выделял 4-5 млн. Я считаю, что это паритетные суммы. Вот таким образом об­щественная организация это все делала. Постепенно нас ли­шили права принимать коллективные взносы предприятий, а это были немалые средства. Кроме того, Общество имело собственные предприятия - заводы и фабрики, свои рестав­рационные базы, в Иркутске был завод «Сибирский сувенир», отчислявший от прибыли средства на реставрацию. Затем вышло распоряжение о передаче этого завода в местную промышленность, так нас лишили и экономической поддержки. Тут много было причин, в результате которых мы начали посте­пенно терять свое влияние. Но за нами, мне кажется, осталось главное - мы не отступились от своих задач по сохранению культурного наследия. Да, нам очень трудно, но, тем не менее, мы сохранили свою организацию, потому что у нас была четкая цель: мы работаем на сохранение культурного наследия.

Меняются партии, меняются законы, и мы вынуждены ра­ботать в новых условиях, искать точки взаимодействия с вла­стями. На федеральном уровне центральный совет ВООПИиК, участвуя в консультационном совете, смог «пробить» проект «Историческая память». Другой вопрос, что его надо довести до конца. Для нас это важно еще и потому, что там отдельной строкой прописан ледокол «Ангара».

Т.А.: Светлана Андреевна, расскажите подробнее про этот проект.

С.У.: Это партийный проект партии «Единая Россия», раз­работанный в декабре 2006 года. Информация была закрытая, мы случайно об этом узнали. В то время председателем областного отделения был Александр Всеволодович Дулов, мы смогли добиться, чтобы нас услышали, и «Единая Россия» у себя на консультативном совете заслушала наш доклад о со­стоянии памятников истории и культуры. Это был 2007 год.

Т.А.: Уточните, пожалуйста, это восстановление каких то конкретных объектов?

С.У.: Это конкретный проект с конкретными объектами по всей России, которые должны будут восстановлены за пар­тийные деньги.

Т.А.: В этот проект от Иркутска кто вошел?

В.К.: Ситуация такая: поскольку не было объявлено, какие это будут средства, то подразумевалось, что это будут деньги партии. Каждая из партий получает целевое финансирование из бюджета согласно численности, с учетом спонсорских средств и т.д. Предполагая, что имеется приличный объем средств, и надеясь, что эти средства будут задействованы, мы подготовили предложение по ледоколу «Ангара». Они ушли в Москву. Мы рассчитывали получить 9,57 млн, проект был под­креплен тремя сметами, подготовленными специализирован­ными лицензионными организациями (в то время по закону требовался не допуск СРО, а лицензия). Договор с ними мы не подписывали, была устная договоренность, что при получе­нии средств мы рассчитаемся. Расплатиться с этими органи­зациями - теперь наш моральный долг. Сметы ушли, а это были сметы на общестроительные работы, электрику, пожарную безопасность и смета, связанная с сигнализацией.

Мы получили подтверждение, что наш проект одобрен и принят к рассмотрению. Затем выяснилось, что партия на эту
программу планирует выделить не собственные средства, а использовать бюджет. Но согласно Бюджетному ко­дексу, нельзя выделять средства на объекты, которые не являются феде­ральной собственностью, ат.к. ледокол «Ангара» - объект областной собствен­ности, то сделать ничего нельзя.
Недавно в Бюджетный кодекс внесли изменения, что позволяет более гибко подходить к решению подобных вопросов, и мы надеемся, что после вы­боров что-то удастся решить в этом на­правлении.

Т.А.: Кроме ледокола «Ангара» в этом проекте есть еще иркутские объ­екты?

В.К.: Ничего другого не рассматри­вали, потому что не надеялись получить положительный ответ. Ледокол «Ангара» - памятник, который представляет ин­терес на международном уровне. Когда у нас в России внедряли спутниковую навигационную систему GLONASS, то для определения объектов показа, до­стопримечательных объектов в любой точке России, приобрели английское программное обеспечение. Но анг­личане, делая наполнение для этой си­стемы, видели в Иркутске только 2 объекта, достойных внимания. Первый - это ледокол «Ангара». Заказ на его по­стройку был оформлен Российским правительством в конце 1898 года в Англии на фирме Sir VG Armstrong. Таких машин было всего 13, по некоторым данным 14, ледокол так и не достроили. Это была пробная первая серия. Ее осо­бенность состояла в том, что эти суда стали первыми в мире ледоколами ли­нейного типа: он лед не колол, а давил килевой балкой, наползая на лед. Но англичане, построив эту первую серию, ухитрились за 100 лет уничтожить все подобные корабли, кроме нашего ледо­кола. Поэтому к ледоколу «Ангара» у них особое трепетное отношение.

Я недавно был на совещании с уча­стием Сергея Шойгу. Воспользовав­шись случаем, рассказал об уникальности нашего ледокола и попро­сил посодействовать, чтобы ледокол «Ангара» остался в пользовании ИРО ВООПИиК. На мою просьбу губернатор Д.Ф. Мезенцев ответил уже второй раз (первый раз это было на Х съезде го­сорганов), что «Иркутское региональное отделение ВООПИиК пользуется ледо­колом «Ангара» на основании договора бессрочного безвозмездного пользова­ния. Я еще раз подтверждаю, что этот статус пользования кораблем у вас останется навсегда».

На какой момент необходимо обра­тить внимание? Отделение Общества оправданно, на мой взгляд, и настой­чиво проводит мысль о необходимости и правомерности передачи корабля в полную собственность ИРО ВООПИиК. Что, за небольшим исключением, и было сделано в советское время. Про­должая мысль губернатора, С.К. Шойгу порассуждал о том, что он - президент Русского географического общества -не ставит вопрос о возвращении здания ВСОРГО и коллекций, в нем находя­щихся, географическому обществу. По­чему же иркутское отделение ВООПИиК так вопрос ставит? Но проводивший встречу А.И. Федоров остановил меня предложением не вступать в дискуссию, поскольку время ограничено. После этих слов руководители поднялись и стали выходить из зала.
Между тем, отличие принципиаль­ное: свои коллекции ВСОГРО собирало и здание построило еще в XIX веке. Был столетний период, когда Географиче­ского общества не существовало. А вот мы работаем в регионе без перерыва 46-й год, хорошо помним, как в 1974 году ВСУРП списало ледокол с баланса. Областному отделению ВООПИиК стоило огромных трудов, преодолевая сопротивление пароходства, поставить в 1980 году судно на государственную охрану. Никто кораблем не занимался, кроме нас, в том числе тогда, когда по­лузатонувший ледокол почти два года мотало течением у плотины Иркутской ГЭС. Власти исходили из того юридического факта, что нет такой областной собственности - ледокол «Ангара», давно списан корабль с баланса!

Т.А.: Владимир Александрович, если ледокол у вас находится в бес­срочном безвозмездном пользовании, то чего же вы опасаетесь?

В.К.: У меня есть письмо министра имущественных отношений М.Н. Карасева, в котором он настаивает, что мы на общих основаниях должны заключить арендный договор, и только выплачивая арендную плату, можем продолжать свою деятельность. Но мы опасаемся, что эта плата будет установлена такой, что мы будем вынуждены сами покинуть ледокол. Министр делает вид, что не знает, как в 80-х годах ледокол был за­топлен, и только силами ИРО ВООПИиК был восстановлен, после чего передан нам в безвозмездное и бессрочное пользование.

С.У.: Ледокол «Ангара» - это то место, где мы работаем, и очень важно, чтобы он остался за нами. Когда в де­кабре 2000 года власти новой госу­дарственной формации передали нам ледокол в безвозмездное бессрочное пользование, встал вопрос - чем же мы его наполним. В то время у админист­рации Иркутской области было большое желание сделать на ледоколе еще один филиал Краеведческого музея. Но тут встал вопрос, что статья расходов на со­держание ледокола не заложена в бюд­жете музея, а ИРО ВООПИиК свою деятельность всегда осуществляло за свои средства. К тому же музей плани­ровался только по теме «История судо­ходства», а для нас было важно, чтобы помимо истории судоходства была от­ражена история, связанная с Кругобай-кальской железной дорогой, с русско-японской войной и ледоколом «Ангара» как объектом культурного на­следия. Мы отстояли ледокол и предло­жили в рамках нашего проекта создавать подростковые молодежные клубы, которые успешно реализовали. Также мы подготовили программу «Наследие -наследникам», чтобы молодежь больше узнала о своем крае, был создан Клуб любителей истории отечества. Мы пригла­шаем школьников и читаем им лекции, пытаемся выигрывать гранты на эту деятельность и стараемся активно заниматься просветительской работой. А в декабре у нас будет свой сайт, сейчас мы его регистрируем.

Хочу вернуться к истории нашего общества. Все здания, в которых временно  располагалось ИРО ВООПИиК, мы отреставрировали. Сначала мы находились в здании Спасской церкви, тогда еще не переданной епархии, реставрация и со­держание здания финансировались из средств Всероссийского общества охраны памятников. Когда началась ре­ставрация северного придела, мы со­брали архив, книги и переехали на Халтурина, 2. Горисполком нам выделил это помещение - неблагоустроенный дом в очень плохом состоянии. И его мы восстановили. Затем Николай Францевич Салацкий, будучи председателем горисполкома, совершенно осознанно дал распоряжение разместить Иркут­ское отделение ВООПИиК по адресу: ул. 5-й Армии, 2. Вторым пунктом в этом распоряжении было то, что мы должны отремонтировать это здание. В 1984 году мы туда переехали, а здание на Халтурина, 2 передали музею. Поме­щение на 5-й Армии было просторным и давало возможность расширить круг нашей деятельности. Мы, как только туда заехали, открыли на втором этаже ежегодный публичный лекторий, кото­рый пользовался большой популяр­ностью среди населения. На первом этаже располагалась реставрационная мастерская облисполкома. Когда при нашем активном содействии были соз­даны государственные органы охраны культурного наследия, их было решено разместить с нами в одном здании, по­скольку мы делали одно общее дело. Сначала работали три человека: На­дежда Красная, Михаил Скляревский и вчерашний студент Алексей Чертилов. Это была Производственная группа по охране и использованию памятников истории и культуры. В 1989 году Про­изводственная группа реорганизова­лась в областное государственное учреждение «Центр по сохранению ис­торико-культурного наследия Иркутской области» (ЦСН). Постепенно государст­венные органы расширялись, выдавли­вая нас из очередных помещений, и в конце концов мы вынуждены были уйти из этого здания и разместиться со всем своим архивом на ледоколе. Мы дого­ворились с комитетом по связям с об­щественностью, открыли в Доме дружбы публичный лекторий, который там проработал 4 года. Затем Дом дружбы поменял свое назначение. Мы недавно написали письмо с просьбой вернуть этому зданию те функции, кото­рые были заложены раньше. И мы хо­тели бы восстановить в нем городской публичный лекторий, который, по на­шему мнению, очень нужен для просве­щения населения. Тем не менее, как бы нам ни было трудно, мы всегда пони­мали, что только рука об руку с госу­дарственными органами мы сможем
чего-нибудь достигнуть. Поэтому с нашей стороны было много предложе­ний по форме взаимодействия, об этом мы и на X съезде государственных орга­нов говорили. Мы хотим, чтобы были цивилизованные формы взаимодей­ствия, чтобы можно было бы помогать и сотрудничать друг с другом. Почему бы представителей общества охраны па­мятников не включать в проверки, кото­рые проводят государственные органы. Это разве им помешает? Нет. Почему нас не включить в совет по охране объ­ектов культурного наследия при губер­наторе? Почему этот совет сейчас не работает? Поэтому механизм участия общественности надо восстанавливать. Была конференция о взаимодействии властей и общественности. А на прак­тике что? Имея бюджетные средства, государственные органы могут непо­средственно заниматься сохранением, а через нас осуществлять популяриза­цию культурного наследия. И у них вы­свободится время для своей непосредственной работы, и мы смо­жем выполнять свои функции. Мы можем привлекать для этой работы про­фессионалов.

В.К.: Несмотря на все сказанное, хотелось бы закончить беседу на опти­мистической ноте. Анализируя про­исходящее вокруг, видишь, что чиновничий корпус вплотную прибли­зился к опасному рубежу. Я за свою про­должительную жизнь понаблюдал подобное состояние государства и об­щества, речь веду о периоде конца 80-х - начала 90-х прошлого века. Анализи­ровал материалы состояния общества начала века, когда власть предержащие в России не смогли сделать здравых вы­водов. Считаю, что сейчас имеются на всех властных уровнях люди, в Иркут­ской области в том числе, которые убе­регут нас  всех от печального повторения, не позволят наступить уже в который раз на знакомые грабли.

Поэтому-то, невзирая на непонима­ние, мы, общество в широком смысле, областное отделение нашего Общества -  настойчиво расширяем диалог, при­влекаем к взаимодействию всех радею­щих за Отечество. Ставим на обсуждение самые болезненные и за­трагивающие сердца вопросы. На ок­тябрьском заседании     президиума начали  рассмотрение судьбы мемо­риала жертвам политических репрес­сий. И как бы власти не отмахивались, уверен, что мы добьемся решения давно назревшей проблемы. Коротко скажу так: работаем без перерывов в регионе 46-й год, и края не видно про­блемам, которые надо было решить еще вчера!

Журнал "Строим вместе" №18, 2011