Иркутская область, города и районы Иркутской области, ее жизнь, культура, история, экономика - вот основные темы сайта "Иркутская область : Города и районы". Часто Иркутскую область называют Прибайкальем, именно "Прибайкалье" и стало названием проекта, в который входит этот сайт.

Вдоль Хубсугула на велосипеде

По долине Эгийн-Гола уже целыми стадами пасутся похрюкивающие яки, начавшие встречаться после Булгана. Километр за километром (а точнее пара за парой, поскольку километровые столбики на всем протяжении от Мурена стоят через 2 км) мы приближаемся к озеру Хубсугул. Поднимаемся на последнюю горку, и впереди становится виден сомон Хатгал.

Внизу, под горкой, дорогу перегораживает шлагбаум. Здесь граница национального парка. От маленького домика к нам подходит монгол в зеленой форме. Въезд на территорию парка для иностранцев 3 тысячи тугриков (60 руб.), для монголов – 300 тугриков. Расплачиваемся, нам выдают большой пластиковый мешок для мусора, и мы направляемся к Хатгалу. До него 12 километров.

Вот и исток Эгийн-Гола. Мост через реку в исправном состоянии. Проехав к сомону и зайдя в несколько открытых еще магазинов, в которых отсутствует всякое спиртное, возвращаемся к мосту и устраиваемся на ночевку.

19 июня. Ночью бушевал ветер и лил проливной дождь. Однако утро встретило нас сияющим солнцем. 

После основательного завтрака трогаемся в путь. Миновали мост с не потемневшими еще от времени досками настила. Вот и тропинка, по которой я когда-то поднялся на горку и бросил последний взгляд в долину Эгийн-Гола. До сих пор помню, как мне хотелось тогда отправиться дальше, к югу. А теперь мы прибыли оттуда, из той дали, в которую мне так остро хотелось уйти. Цепочка замкнулась.

По дороге огибаем ряд прибрежных холмов и постепенно поворачиваем к северу. Впереди Ханх, до которого 180 километров. Скоро по обеим сторонам дороги потянулся чистый, свежий после дождя лиственничный лес. Приятно и о дровах беспокоиться не надо.

Маленький перевальчик, к которому мы поднимались от озера, дался очень тяжело. Еле вытащились наверх к небольшому каменно-деревянному обо. Отдохнув возле него, спускаемся немного вниз и устраиваем ранний обед.

Гроза, рокотавшая рядом, вскоре добралась и до нас. Холодный ливень с градом мгновенно вымочил одежду. Но большой костер и греет, и сушит. Еще 15 минут – и мы готовы ехать дальше.

На дороге ручьи и лужи, земля раскисла. Но выглянувшее вскоре солнце быстро подсушивает почву, и мы легко катим вниз под небольшой уклон. После легкой кашки осталось чувство притупленного голода…

Подъезжаем к речке, возле которой стоит УАЗик и целая группа народа. Отдыхают, что ли? Пересекаем один из рукавов речки. В воде у брода десятками теней мелькнули рыбины, да большие! Монголы рыбачат. Они остановились возле одной из ям, где скопилась темная стая рыб, и закидывают в нее самодельную снасть. Она изготовлена из четырех загнутых и заостренных прутьев, связанных между собой в виде четырехконечного якорька-кошки. Закинув ее в яму и подождав, пока кошка опустится в рыбную стаю, резко дергают за толстую леску и подцепляют одного или двух хариусов, выдергивая их на берег. У хариуса сейчас время икромета, а потому в речке его кишмя кишит.

При виде добычи во мне проснулся первобытный охотничий азарт, и когда один из монголов предложил мне попробовать снасть, я с готовностью согласился. Вдвоем мы за несколько минут надергали для нас десятка два хариусов. Вспороли большую их часть и слегка присолили, а шесть штук оставили и, выбравшись из долины речки к лесу, с удовольствием поджарили на рожнах. 

Дорога мало того что с горки на горку, так еще и очень извилиста. Время от времени она подходит к заливам Хубсугула, глубоко врезавшимся в берег. От них тянет холодом и влагой. К вечеру мы добрались до очередного, особенно углубившегося в сушу и завернувшегося крючком заливу. По долине вдоль него лес уступает место степному участку, на котором поодаль друг от друга расположилось несколько юрт. Стремясь быстрее преодолеть его и выбраться к лесу, где мы могли бы остановиться, я решил спрямить путь, двинувшись по ненаезженной колее, но вдруг обнаружил, что еду на спущенном колесе. Как неудачно! И не вовремя, и место уж очень неудобное и неуютное. Под пронизывающим вечерним ветром, беспрепятственно гуляющим по степи, снимаем колесо, обнаруживаем два больших прокола почти в одном месте, заклеиваем и совершенно окоченевшие передвигаемся к лесу.

Пока мы располагались, стемнело. Воды у нас только одна бутылка, уху не сваришь – рыба не чищена. Решили просто отварить несколько штук. Так и сделали. В результате долго отплевывались от чешуи в темноте, не наелись и полуголодные легли спать.

20 июня. Встали поздно. Все мышцы побаливают. Тело не успевает отдохнуть от каждодневной нагрузки. Последние дни с утра мы вялые, ноги-руки ватные и до полудня еле плетемся, лишь постепенно втягиваясь в кручение педалей. Пока Лариса дремала, я вдруг сообразил, что часы есть в моем фотоаппарате. Посмотрели – 9.50 (по улан-баторскому – 8.50).

Поскольку воды у нас не осталось ни капли, быстро складываемся и отправляемся без завтрака. Дорога по восточному берегу Хубсугула – самая отвратительная из всех, которые мы проехали. Со времени моего пребывания здесь девять лет назад за дорогой стали следить: гатить, отсыпать, кое-где делать новые мостики. Но в целом дорога настолько разбита, что разогнаться на ней нигде не удается. Едем очень медленно, постоянно подскакивая на камнях, ухабах и корнях. Горки преодолеваем пешком, спуски – на тормозах. Вчера одолели километров 45.

Но вот ручеек. Чистим рыбу, набираем воды и в ближайшем лесочке с видом на залив и горы противоположного берега Хубсугула останавливаемся то ли на завтрак, то ли на обед. Наконец варим полноценную уху. Какое же это объедение!

После обеда дорога стала удаляться от озера и сделалась еще хуже: сплошные рытвины, выбитые колесами машин, засохшая, как камни, грязь. Едем измученные и все время хотим есть. На перекусы у нас уже ничего не осталось, кроме горстки арахиса. Притормозили у ручейка, сварили пачку супа с борщевиком и диким зеленым луком. Насладились свежепросоленной икрой с остатками хлеба, запили настоем курильского чая. Надо двигаться дальше.

Ужасная дорога и постоянный подъем в гору заставляют нас почти все время идти пешком. При общей усталости это деморализует. Лариса замечтала о попутной машине, на которой можно доехать до Ханха. Однако очень редкие машины идут только навстречу – русские эмвэдэшники, едущие на юг Хубсугула на рыбалку, или монгольские пограничники, которые поинтересовались нашей национальностью (через границу здесь пропускают только русских) и проверили наши паспорта с визами.

Лишь к вечеру мы выбрались на перевал на середине пути до Ханха. Перевал не менее 2 тысяч метров, он чуть ниже недалеко располагающегося вулкана Уран-Душе-Уул (2 367 м). На перевале обо, выложенное в основании кусками коричневого базальта, а сверху белыми окатанными валунами, явно привезенными снизу. В середине обо установлен высокий столб с указателем: «Ханх сум». По периметру обо на палках натянута проволока с навязанными на нее хадаками. Довольно красиво получилось.

После обо дорога пошла вниз и стала заметно лучше. Мы повеселели. Но уже в начале спуска хмурое небо пролилось холодным дождем. Пришлось утепляться и надевать дождевики. После нескольких километров приятного спуска стало ясно, что дождь зарядил надолго. Найдя ровную полянку у пушистого кедра, развели большой костер, согрелись и после этого начали готовить ужин.

21 июня. Всю ночь ровно и мерно лил дождь. Утром лежали, сколько могли, но, хочешь не хочешь, вставать все равно пришлось. Все небо низко и плотно затянуто тучами, с залива Хубсугула по вершинам деревьев несет влажный туман.

Приготовили завтрак и, несмотря на моросящую с неба влагу, вышли на дорогу. Пару с лишним часов месили грязь, по извилистому серпантину поднялись на крутой мыс. Промокшие и замерзшие, развели огонь прямо на дороге, сварили супчик и слегка подсушились. В это время тучи стало разносить, появились голубые просветы, сквозь которые засияло солнце. Дорога быстро начала подсыхать, и двигаться стало гораздо легче.

Переехали очередной мостик, возле которого указан километраж, до Ханха еще 73 километра. В этой большой бухте побродили по песчаным выдувам, пособирали подъемный археологический материал – фрагменты керамики, отщепы, пластинки.

На 67-м километре в уютной бухте узнаю домик, в котором когда-то намеревался обосноваться коммерсант Мандах. Его надежды на то, что здесь пойдут машины, не оправдались. Домик брошен.

В начале девятого выехали на красивый берег озера. Тут бы и остановиться, однако последний дорожный столбик показывал 55 километров. По такой дороге и на последних силах завтра мы столько не одолеем, а послезавтра у нас истекает срок виз. Значит, надо ехать еще.

Перед самым закатом преодолели вброд разлившуюся речку, взобрались еще на одну горку и уже в сумерках встали между речкой и дорогой в рощице вековых лиственниц. 

22 июня. Выглянувшее из-за склона солнце разбудило нас пораньше. К 9 часам мы управились и с завтраком, и со сборами. Недолгая ровная дорожка скоро сменилась крутым подъемом к обо на вершине. Это вместо утренней разминки. Затем такой же крутой и каменистый спуск привел нас в ту памятную мне долинку, в которой в 1999 году у меня открылась язва и из которой мне посчастливилось уехать на машине. Дальнейшую до Ханха дорогу я тогда фактически не видел. Она началась с брода еще через одну разлившуюся речку и нового подъема. 

Устали уже донельзя. Простейшие движения делаем с усилиями, часто отдыхаем. Одышка, в глазах темнеет. Потому и есть все время хочется, что тратим калорий гораздо больше, чем получаем. Вчерашний компотик из дикого ревеня показался нам слаще нектара.

Поднялись и на этот перевальчик. На семь-восемь километров от места ночевки потратили два с лишним часа. Затем было еще два перевала и еще два брода, один из которых особенно глубокий. Боясь за велосипеды, перетаскиваю их через реку на себе, а потом и Ларису, которая не очень жалует холодную воду. К обеду, к 14 часам, мы сделали 15 километров. Впереди еще две трети пути. 

Однако дальнейшая часть дороги выдалась легче. Вскоре она пошла по красивейшему берегу Хубсугула с видом на вершины Восточного Саяна. Появился в виду и мыс, за которым расположен сомон Ханх. Затем раскрылась не менее прекрасная широченная долина, над которой царит заснеженный Мунку-Сардык, а слева протянулась мерцающая рябь Хубсугула.

К вечеру мы въехали в сомон. Ханх располагается двумя улицами, одна из которых вытянулась по самому берегу озера, спрятавшись за высоким косогором, а другая поверху его, продолжаясь как дорога к границе. Медленно проехались по обеим, зайдя в несколько не закрывшихся еще магазинов и потратив все до последнего тугрика на продукты и сладости к чаю. Проехав еще несколько километров в сторону границы, остановились на последнюю в Монголии ночевку.

23 июня. Оставшиеся 20 километров до границы были простыми и легкими. Единственное неудобство причинял холодный ветер, дующий навстречу со снежных саянских вершин. Этот отрезок не сравнить с участком вдоль Хубсугула. Те четыре дня стали самыми тяжелыми в течение всего нашего путешествия.

Пока мы медленно передвигались к КПП, нас обогнало с десяток легковых машин с русскими туристами, и на границе нас ожидала небольшая очередь.

Обычная процедура прохождения границы. Таможня досмотрела нас только монгольская, едва не конфисковавшая обнаруженные в кармане рюкзака гобийские самоцветы. На русском КПП, находящимся в 200 метрах от монгольского, веселая дама в зеленой форме только спросила нас, что мы «накупили», и, удовлетворившись ответом – «ничего», пожелала нам счастливого пути.

Все! Переход через Монголию завершен. Дальше хорошо знакомая нам Тункинская долина, и через два с половиной дня мы были в поселке Култук, что на берегу озера Байкал. Подъехали прямо к воротам своего дома.

Каждый раз, возвращаясь из Монголии, я говорил себе: «Ну, хватит, это последнее путешествие по Монголии! Ведь стран в мире много и всюду хочется побывать». Тем не менее, я снова и снова оказывался под небом этой страны.

Закончено очередное путешествие. И что же? – Я не прощаюсь с тобой, Монголия!