Иркутская область, города и районы Иркутской области, ее жизнь, культура, история, экономика - вот основные темы сайта "Иркутская область : Города и районы". Часто Иркутскую область называют Прибайкальем, именно "Прибайкалье" и стало названием проекта, в который входит этот сайт.

Возражения против опуса автора-анонима «Dim bez ognya», а ещё о Волконской и Поджио

Когда читаешь какие-либо опусы по теме «прикосновенных к мятежу 14 декабря 1825 года», то поражаешься числу ошибок, инсинуаций и домыслов. Полагаю, что нет другой темы в истории, где допускается столько искажений, особенно в отношении жён государственных преступников, принявших на себя добровольно всё то, что они испытали в Сибири, без вины виноватые, только за то, что не отказались от политически мёртвых мужей.

Замечание об искажениях, домыслах, инсинуациях относится к анониму, опубликовавшему в Интернете материал “Dim bez ognya”.

Оказывается, все жёны принадлежали к аристократическим кругам и покинули дворцы, чтобы последовать в Сибирь. Смею утверждать, что не все, а только трое из них: А.Г. Муравьёва, Е.П.Нарышкина, до замужества была фрейлиной при дворе, Е.И.Трубецкая. Дворец на Английской набережной покинула только Трубецкая, все остальные обитали в обычных домах.

И начинаются совсем необоснованные славословия М.Н.Волконской. Видите ли, она первой пришла к решению разделить судьбу мужа и последовать за ним в Сибирь, тем самым подавая пример другим жёнам, совершив героический поступок. Не приходила первой к решению, и не подавала пример другим жёнам.

Как только начались аресты, некоторые жёны уже появились в Петербурге, чтобы добиться свиданий и позволения писать мужу в крепость и получать письма. И самой первой из всех жён отправилась в Сибирь Е.И.Трубецкая, выехав из Петербурга 27 июля 1826 года. 16 сентября 1826 года она уже прибыла в Иркутск.

Нет, если быть уж совсем точным, первой выехала Прасковья Михайловна Муравьёва с двумя сёстрами Варварой и Екатериной, с ребёнком вслед за мужем, Александром Николаевичем Муравьёвым, приговорённым к ссылке в Якутск, без лишения прав состояния.

И, если говорить о героизме, то самой героической была Полина Гебль, будущая жена Ивана Александровича Анненкова.

Француженка, не говорившая по-русски, не имея состояния, не будучи венчаной, не знавшая обычаев страны, даже не представляющая, куда она едет, добилась разрешения у Императора следовать в Сибирь за возлюбленным. У неё был только один аргумент: она мать его ребёнка.

И в славословиях Волконской аноним с придыханием пишет, что в неё был влюблён САМ Пушкин. А где доказательства? Пушкин, как поэт, всегда был влюблён, а в одно лето в Одессе вообще был влюблен сразу в трёх женщин. ( Письмо Веры Вяземской мужу). И, когда же он успел влюбиться? Он встретил М.Раевскую, когда она была смуглым, некрасивым подростком. Во время поездки с семьёй Раевских по югу он был влюблён в Екатерину, старшую из сестёр, о чём и писал одному из друзей, сообщая, что именно она вдохновила его написать «Бахчисарайский фонтан», рассказав трогательную историю о пленнице хана.

Аноним упоминает, что строки в «Евгении Онегине» об игре с волнами посвящены М.Н. Волконской. Не посвящены, их посвятила сама себе М.Волконская в своих «Записках». На эти строки вдохновила Вера Вяземская, убегая от волн на море, в Одессе. О чём и сообщает А.С.Пушкин в своём письме.

Аноним сочувствует М.Волконской, оставившей ребёнка в России. Следовательно, другие не имеют права на сочувствие, оставившие намного больше детей: А.И.Давыдова оставила шестерых, А.Г.Муравьёва двух, Н.Д.Фонвизина двух, А.В.Розен одного, М.К.Юшневская одну дочь. Вполне сознавая, что они не увидят их более никогда. Но стремились в Сибирь, чтобы облегчить участь мужей. Не считая себя при этом героинями, только долг и любовь.

Весьма сомнительное замечание, что «Записки» М.Волконской выгодно отличаются от другой мемуарной литературы. Автор не приводит никаких аргументов, чтобы доказать всю выгодность «Записок» М.Волконской. Хотя, проведя бок о бок с узниками более четверти века, могла бы написать более подробные воспоминания, обладая литературным талантом, как сообщает автор. Но пишет она только о себе, а не о других. И не слишком много сообщает о Е.И.Трубецкой, этой по-настоящему героической женщине, с которой М.Волконская провела столько дней в тесной крестьянской избе Благодатского рудника. Тогда пришлось бы преуменьшить свои героические деяния на поприще служения обществу. Всё мимоходом, всё вскользь.

Аноним переходит к главному. О тайне личной жизни М.Волконской, о которой нельзя писать… «Знали о ней все друзья, и был осведомлен муж». Главной, животрепещущей теме всех злопыхателей.

О какой же тайне идёт речь? О тайне, возникшей в 20-ом веке, и с которой никак не желают слезть.

Начинает с того, что М.Волконская не любила своего мужа. Тогда следует, что она бессовестно лгала, обращаясь к мужу: «Обожаемый Серж…» И рвалась к нему всеми силами души. Какая лицемерка! И писала Вере Алексеевне Муравьёвой, жене Артамона Муравьёва 6 мая 1828 года: «После смерти моего Николино я более, чем когда-либо, хочу полностью разделить судьбу мужа . Видеть его лишь два раза в неделю – свыше моих сил… душе моей нужен покой и я могу найти его лишь рядом с Сергеем…»

Конечно, нельзя отрицать тот факт, что Н.Н. Раевский выдал дочь замуж из своих видов, за человека старше её, которого она совсем не знала. Но как мог Николай Николаевич Раевский упустить богатого жениха со связями при дворе, что было весьма выгодно для карьеры сыновей. Но никаким другим способом замуж дочерей тогда не выдавали, всегда руководствовались своими видами на жениха.

И оказывается, согласно анониму М.Волконская поехала в Сибирь не за мужем, а за возлюбленным, то есть за Поджио. Это уже что-то новенькое. Хоть какое- то разнообразие появилось.

Автор даже не спрашивает себя, а знала ли М.Волконская Александра Поджио до Сибири. И когда же она успела в него влюбиться? При этом у анонима единственное доказательство, что фамилия Поджио упоминается в «записках» М.Волконской; «…я стала настоятельно требовать, чтобы мне сказали правду. Мне отвечали, что Сергей арестован, равно, как и Давыдов, Лихарев и Поджио.. .». Можно лукаво забыть, подтасовывая свои доказательства, что Поджио было двое: Иосиф и Александр, и оба были арестованы. А поскольку упоминается Лихарев, то речь идёт об Иосифе Поджио, оба они были свояками, женатыми на сёстрах Бороздиных, племянницах В.Давыдова, поскольку и он упоминается.

Автор пишет, что Александр Поджио часто бывал в Каменке, посещал Болтышку. Не был и не посещал. Служил он в Преображенском полку, в Петербурге и только в середине марта 1823 года он переводится в Днепропетровский полк. В конце 1823 года вступает в Южное общество.

На совещании в Каменке в ноябре 1823 года, когда все собрались на именины Екатерины Николаевны, матери В.Давыдова, Поджио не было, как не было его и на 2-ом съезде в Киеве в январе 1824 года. 1 января 1825 года он подал в отставку. Дело с отставкой долгое, он мог появиться в Яновке, имении матери только где-то к июню. Даже с П.И.Пестелем он познакомился только в августе 1825 года.

Автор пишет, между А.Поджио и М.Волконской вспыхнуло чувство. Изложенные даты появления А.Поджио в окрестностях Болтышки, как заявляет автор, что он часто там бывал, что не только весьма сомнительно, но и неправда. Так что вести речь о вспыхнувшем чувстве весьма неосновательно, поскольку М.Н.Волконская была беременна и о каком романе может идти речь, это уж надо иметь совершенно извращенное понимание обстановки. Людоедство какое-то.

И совершенно бессмысленно утверждение, что знали об этом многие декабристы, был осведомлен муж. Тут уж требуется документ, не искажённый, а доказательство: кто и где писал об этом в мемуарах. Место издания, год издания и страница. И непременно списочек. Вряд ли в том тесном кругу общения после такого открытия, кто-то захотел бы иметь дело с Александром Поджио. Или не принял бы мер её муж. Это какая-то пародия на оперу Руджеро Леонкавалло «Паяцы». Но никаких споров и конфликтов не было, все поддерживали добрые отношения до самого конца жизни, поскольку не было причин для вражды. Все инсинуации возникли только после кончины всех действующих лиц. Очень просчитался господин Завалишин, когда опубликовал свои пасквили, полагая, что никого уже не осталось, и никто не возразит. Но были живы Фролов и Свистунов, они ответили ему очень достойно. Так что читайте господа.

11 марта 1832 года И.И.Пущин передаёт общие поздравления по случаю рождения ребёнка, то есть Михаила. А какими они могли быть. В Петровском каземате было запрещено писать письма и каким-то способом смогли передать Волконскому записку с поздравлениями отцу.

И уж совсем несообразные ссылки на Н.Берберову, как эксперта. Позвольте спросить: она, что там присутствовала и всему была свидетель. Её рассуждения также неосновательны, как и всех остальных. У неё один аргумент: за границей Михаила Волконского называли итальянец. В мать он был смуглым и с кудрявыми волосами. Эта черты у Марии от деда-грека по линии Константинова. При этом он прекрасно говорил на итальянском. Учителем был Александр Поджио.

Я могу привести пример из своего опыта. В Удине я разговариваю с фриулийцами, при этом присутствует темноволосый русский, он прекрасно говорит на итальянском. Собеседники спрашивают: «Вы итальянец?» И даже не поверили, что он – не итальянец.

Аноним ошибается: Александр Поджио родился в Одессе, а не в Николаеве. Иосиф родился в Николаеве, крестным был де Рибас. Предлагаю сочинить какую-нибудь историю.

О.Попова неправа, когда сообщает, что Вадковский пишет о тяжелых семейных отношениях, возникших в семье Волконских, но не указывает периода. Тяжелые отношения возникли тогда, когда Мария Николаевна пожелала, во что бы то ни стало, выдать дочь, которой не было даже 15 лет за Д.Молчанова. Против этого брака были все, в том числе и Волконский.

И всё-таки она настояла. А рассчитывалась за её опрометчивость Елена Сергеевна Волконская. Из-за этого возникли сложные отношения с мужем, рассорилась с Александром Поджио и он её, кроме как старуха, не называл. Вы можете представить себе человека чести, каким и был А.Поджио, чтобы он бывшую возлюбленную называл бы старуха.

Охлаждение между супругами возникло от того, что Волконскому, чтобы заработать средства на содержание семьи, необходимо было постоянно заниматься земледелием, даже продавать сено, родственники были не очень щедры, а племянник Никита, используя имения Волконского, за 15 лет не прислал ни рубля денег.

Но Мария Николаевна возжаждала вести светский образ жизни; балы, маскарады, поездки в два часа ночи на Камчатник, летний дом Волконских на Ангаре. Этому способствовало и то, что в Иркутск явилось много молодёжи, членов сенатской комиссии сенатора Толстого. Недаром брат Александр в гневе называл её мотовкой и что она желает разорить собственного сына.

А ещё было суетное желание быть паролем и знаменем, и быть на устах у всех. И какое наступило разочарование, когда был арестован Д.Молчанов, был разбит параличом, но, как я уже упоминала, тяжкий крест несла Елена Сергеевна. Правильно писал В.Штейнгель; «как только гордость, надменность, лукавый тут как тут».

О.Попова вынесла на потребу эту историю в 30-х годах 20-ого века о близости А.Поджио и М.Волконской, но не приводит никаких доказательств. А куда тогда девать Иосифа Поджио, он-то вообще дневал и ночевал в доме Волконских и умер в их доме, так сказать на руках у Волконской. Но никто не высказывает никаких подозрений, очевидно, из-за того, что Иосиф не был красавцем, слишком преобразили его 8 лет, проведённых в Шлиссельбургской крепости. Всего-то нужно две строки, чтобы вымазать человека дёгтем.

А уж, какое могло быть доказательство в писании некой дамы, в заголовке её статьи «Благословляет мать и молит за отца». Эта строка вообще не имеет отношения к Сибири. Она из Эпитафии на смерть Николеньки, первенца Волконских, написанных А.Пушкиным по просьбе Николая Николаевича Раевского.

Согласно анониму А.Поджио прибыл в Читу (Читинский острог) 4 января 1827 года, а через четыре месяца М.Волконская. Поражаешься невежеству пишущего. М.Волконская прибыла с Е.Трубецкой из Благодатского рудника 27 сентября 1827 года, а Поджио прибыл в Читу 4 января 1828 года, через четыре месяца после прибытия узников Благодатского рудника. Но автор пишет, что в Чите не могло возникнуть близких отношений между А.Поджио и М.Волконской. И то, Слава Богу!

Но они могли возникнуть в Петровском заводе. И каким же образом? Все пишущие забывают, что это каторжная тюрьма, а не курорт, где возникают курортные романы. Женатые жили в обособленных отделениях. Следовательно, только-только Волконский выходил на прогулку во двор, а Поджио шасть на свидание к Марии. Двери камер выходили в коридор, где постоянно находился сторож-солдат, где постоянно кипели самовары, постоянно находился народ. А чтобы выйти за пределы каземата, нужно было иметь письменное распоряжение коменданта и очень вескую причину для такого выхода. При этом всегда сопровождал конвойный солдат.

Когда сочиняют глупости о каких-то романах, незаконных детях, начисто забывают, что все находились в каторжных тюрьмах около 15 лет. Вот это и нужно помнить, прежде чем сочинять романтические истории

Эльвира Каменщикова

Иркутск, 27 марта 2014 г.