Иркутский район Иркутской области. Общая площадь территории, находящейся в ведении муниципального образования 1132,4 тыс. га. Расположен района в юго-восточной части Иркутской области.

Статьи

Байкал. Дорога Иркутск-Листвянка в описаниях путешественников.

25-го Мая в 5 часов вечера я разпростился с Иркутском. По дороге к Байкалу, называемой Заморскою, минуя городскую заставу, немедленно подымаешься на Крестовскую гору, облегающую Иркутск с южной стороны. Кладбище с тремя каменными церквами, разположенное по сей горе над самым городом, представляет очень хороший вид. Возвышенности от кладбища далее на юг покрыты густым мелким березником и сосняком, от чего весною и осенью много бывает сырости и мокредин. При небольшом труде, можно бы сии места превратить в поля или луга, и в обоих случаях город много выиграл бы, получив здоровое и красивое местоположение с  сей стороны. Но только что переступите за межу городской земли, то вправо открываются холмистые поля и луга, пересекаемые перелесками и источниками. Пред вами внизу расстилается светлая Ангара, усеянная островами. Сии места, по их прелестному положению, составляют в летнее время лучшее гулянье для горожан. На десятой версте лежит Большая Разводная, село, разположенное на самом берегу Ангары. Здесь предел очарования, производимого силою трудолюбия на хорошей почве. Отселе чем далее к Байкалу, тем природа становится и диче и угрюмее. Дорога более лежит местами болотистыми, неудобными к населению. По левую сторону тянутся горы, покрытые хвойным лесом. Из их падей вытекает множество горных речек и ключей. Вправо синеется Ангара, омывающая подошву высоких гор, покрытых лесом. Левый берег совершенно необитаем.

На двенадцатой версте второго переезда, при реке Тальце, находится стеклянный завод, на котором делают еще фарфоровую и фаянсовую посуду, и ткут в небольшом количестве солдатские сукна. Виденные мною образчики фарфора изрядны. Глазур на фаянсе желтоват и темен. Стекло и белое и зеленоватое средней доброты. В такой стране, где и фарфор и фаянс и стекло получаются из столиц или с Макарьевской ярмарки, подобное заведение обогатило бы содержателя, если бы он, сообразуясь с силами, устремил внимание к усовершенствованию одной которой либо части. Рабочие сказывали, что сей фабрикант нуждается и в хороших мастерах, и в хороших материялах, несмотря на выгоднейшие пособия со стороны Правительства.

Уже в три часа утра я приехал в Никольское зимовье, бедную деревушку, лежащую на берегу Ангары. Деревянная церковь во имя Св. Николая, построенная для проезжающих, совершенно обветшала. Здесь есть небольшая, но спокойная пристань, в которой суда, плавающие по Байкалу, останавливаются на зимовку или для починок. Пятью верстами далее, находится Лиственичное зимовье, разположенное по узкому, каменистому берегу Байкала подле высоких гранитных гор, покрытых лиственичным лесом. Зимовьями называют здесь одинокие избушки, построенные для временного приюта зимою в необитаемом месте; но ныне и целые селения, заведенные на таковых местах, удерживают названия зимовей. В Лиственичном находится этапный дом, почтовый двор и до десяти обывательских домиков. Местоположение не дозволяет жителям заниматься ни хлебопашеством, ни скотоводством. Они пропитываются только рыбным и звериным промыслами.

На пространстве между селениями Никольским и Лиственичным (Листвянкой), Ангара выходит из великого своего водоема — Байкала, перекатываясь чрез каменные вершины высочайшей подводной горы, соединяющей береговые противоположные горы между собою. Ангарское жерло содержит в себе около двух верст в ширину, на протяжении не более 10 саженей, при глубине, достаточной для пропуска больших судов. Сие подводное ущелье лежит в 20 саженях от правого берега и называется береговыми воротами. На половине переката выдалась из воды острая гранитная вершина, называемая Шаманским камнем, вышиною до двух саженей над поверхностию реки, и около семи саженей в окружности. Чайки убелили сей камень, оставляя на нем следы своего пребывания, а Монголы избрали оный священным местом для поклонения духу охранителю сих мест.

Ангара, при выходе своем из Байкала, течет с таким стремлением, что на тридцать верст от устья никогда не покрывается льдом. Говорят, что поверхность Байкала  69-ю саженями выше поверхности Ангары, протекающей подле Иркутска. Это можно усмотреть из самого местоположения. Иркутск разположен на небольшом мысу, образующем подошву гор, которые от южной городской заставы продолжаются до самого Байкала, постепенно возвышаясь. Почему некоторые не без основания опасаются, что сей город соделается жертвою Байкала, если сильный удар землетрясения осадит каменное русло жерла ангарского .

Байкал, по-монгольски Байгал, есть собственное имя, данное сему озеру Монголами, первобытными обитателями его окрестностей. Уверяют, что Китайцы еще в 119 году до Р. X. видели Байкал с  Боргойского хребта, и соглашая созвучность сего имени с местоположением в отношении к своему отечеству, назвали сие озеро Бэй-Хай, что значит: северное море. Жители Восточной Сибири наименовали Байкал морем единствеино по его обширности,  но он не имеет ни одного из качеств, свойственных морям. Вода в нем пресная, светлая, весьма холодная. Периодических приливов и отливов, также стремления вод в одну которую-либо сторону, никогда в  нем не бывает. В Байкале находятся две только вещи, общие ему с морями: тюлени, которых здесь называют нерпами, и морская губка, называемая бодягою.

Произхождение Байкала приписывают подземному огню. В самой вещи, если посмотреть на высочайшие береговые горы, опускающиеся в глубину озера в полуразрушенном виде; если обратишь внимание на чрезвычайную неровность дна его, на острые каменные вершины с деревьями и мхами, показывающиеся в воде при значительном отдалении от берегов; особенно если представить себе недосягаемую глубину подле той самой подводной горы, чрез которую из него выходит Ангара; то нельзя не убедиться, что некогда, еще во времена незапамятные, сильное землетрясение произвело провал, составляющий водоем Байкала. Землетрясения здесь хотя не очень сильны, но ежегодно случаются.

Байкал преизобилует рыбою. Водятся в нем осетры, таймени, ленки, щуки, налимы, хариузы, сиги, окуни, и в несметном количестве омули, названные так от монгольского слова: омоли. Они принадлежат к роду сельдей и разделяются на три вида: первый вид составляют омули Бугульдейские, длиною в четверть. Они зимою во множестве подходят к западному берегу Байкала против острова Ольхона, где и ловят их неводами подо льдом. Второго вида суть смешанные омули, так названные мною потому, что руно их состоит из рыб разной величины, от двух вершков до аршина. В Июле они во множестве приваливаются к восточному берегу Байкала, простирающемуся верст на сто от реки Турки на запад. Тело сих омулей чрезвычайно нежно и бело, жирно и вкусом не уступает лучшей белой рыбице. Третий вид составляют обыкновенные шестивершковые омули, идущие в Августе в Селенгу, а в Сентябре в прорву близ Посольского монастыря. Последние называются еще котцовыми, потому что ловят их не неводами, а перегородками, из коих верхняя бывает глухая, а нижняя с узкими отверстиями внутрь. Лов селенгинских омулей чрезвычайно велик в сравнении с котцовым. С недавнего времени узнали, что такие же омули и в то же время идут еще в реки Баргузин и Верхнюю Ангару, и также в большом количестве; но отдаленность сих мест и неудобность плавания к оным не дозволяют пользоваться здесь ловом омулей. Берега Байкала и до сего времени еще так мало населены, что на двух-тысячном протяжении находится только несколько небольших деревушек.

На рейде пред Лиственничным стояли два казенные судна, определенные для перевоза путников, едущих по подорожным. Небо было пасмурно, при крепком северо-западном ветре, который впрочем был недостаточен для больших судов. Я не имел терпения сидеть на пустом берегу; поставил бричку в рыбачью лодку, плывшую отселе прямо в Селенгу, и в 11 часов утра отправился в путь. Рыбачьи лодки считаются удобнейшими для скорой переправы чрез Байкал, потому что при безветрии могут итти на веслах, а при сильном волнении не столько подвержены качке, как большие суда.

Чем более мы отдалялись от берега, тем более развертывалась пред нами картина окрестных видов. Вскоре показалось солнце и представило красоты их в полном блеске. Лесистые горы безпрерывно тянутся по западному берегу Байкала, и чем далее к северу, тем становятся выше. Темнозеленая хвоя оттеняет вершины их одну от другой в разных направлениях. В туманной дали юго-востока, Хамар-дабан выходил из волн морских во всей своей огромности. Северо-восточный берег еще был невидим, и лазуревый небосклон сливался с темною поверхностию вод. О! что значат пейзажи славнейших художников в сравнении с подлинниками их в природе! Там удивляешься высокому искуству в подражании, и ничего более не чувствуешь. Здесь, напротив, изтаеваешь в невыразимых удовольствиях души и наконец весь изчезаешь в смиренном благоговении к невидимой некоей Силе.

В два часа по полудни миновали мы Кадильное, а в пять и Голоустное. Сии два зимовья суть единственные селения на всем западном берегу Байкала, если только два дома с почтовым двором можно назвать селением. Пред закатом солнца ветр начал стихать, и вскоре совершенно замер. Хозяин привязал руль и с своими работниками спокойно предался сну — в десяти верстах от берега. Якорей, по причине глубины, не бросают.

28-го. В три часа утра солнце еще скрывалось от нас за горами, как первые лучи его уже рассыпались по их вершинам, и золотом отразились в зеркальной влаге. В горных падях медленно образовались туманы. Они густели, темнели, развертывались и наконец начали отделяться от гор целыми рядами облаков. Во все утро царствовала глубокая тишина. Наконец гладкая поверхность Байкала начала рябеть, и вскоре направление облаков сделалось однообразным к северо-востоку. Мы снова пустились в путь по ветру попутному. 

По мере, как Хамар-дабан тонул в синеве юго-востока, в отдаленности северо-востока открывались новые горы. Но Хаимские гольцы, еще за двести верст видимые из-за других гор, оспоривали первенство у самого Хамар-дабана. Гранитная плоскость их, покрытая вечными снегами, представляла белейший венец, лежавший на темно-хвойной сливной макушке прочих гор. Безподобно величественная картина!

БИЧУРИН Н. Я. [ИАКИНФ]. 1832 год