Иркутская область, города и районы Иркутской области, ее жизнь, культура, история, экономика - вот основные темы сайта "Иркутская область : Города и районы". Часто Иркутскую область называют Прибайкальем, именно "Прибайкалье" и стало названием проекта, в который входит этот сайт.

Русская печь на берегах Лены

Размещение печи первого типа

Размещение печи второго типа

Русская печь первого типа. Улькан, 2007 г.

Печь с голбцом со стороны жилого пространства избы. Улькан, 2007 г.

Русская печь второго типа. Салтыковка, 2007 г.

Железная печка у русской печи. Верхнемарково, 2007 г.

Печь-«свинка». Глухова, 2007 г.

Русская печь с плитой на месте шестка. Вишнякова, 2007 г.

Русская Америка и Восточная Сибирь: материалы региональной научно-практической конференции с международным участием (г. Кяхта, 14 августа 2009 г.)

 

Печь во все времена играла главную роль во внутреннем пространстве русского жилища, была его неотъемлемой ча­стью. Строение без печи считалось нежилым. В доме все было неразрывно связано с печью. В ней готовили и мылись, на ней спали и лечились, у печи гадали и ворожили. Порой русский человек рождался на печи и умирал на ней. Однако русская печь, как и все другое в мире, не оставалась чем-то неизмен­ным во времени...

Первые русские поселенцы, появившиеся на берегах Лены в XVII в., перенесли сюда и основной тип русской печи, существовавший тогда на Руси. Это была глинобитная печь без трубы, которая топилась «по-черному». Дым из устья такой печи выходил в жилое помещение и заполнял верхнюю часть жилища, оседая копотью на потолке и стенах. Для выхо­да дыма из избы открывали дверь и специальное волоковое окно. После того как печь протапливалась, дверь с окном за­крывали, и помещение наполнялось теплом.

В XVII—XVIII вв. «черные», или «курные», избы были ха­рактерны для всей Восточной Сибири, в том числе и для лен­ских селений. Причем «белые» избы являлись тогда редким исключением. И.Г. Гмелин, находясь в 1730-х гг. в Илимске, центре Илимского воеводства, записал в своем дневнике: «Все жилые дома частных лиц очень плохи. Во всем городе только одна комната, свободная от дыма, но и она так плоха, что лучше нее взять черную избу. Я жил в паршивой черной ком­нате, в которой часто в облачную погоду среди бела дня при­ходилось зажигать свечу. Если я что-нибудь писал или читал, то вскоре бумага покрывалась падающей копотью» [1].

В первой трети XIX в. курные избы на р. Лене по-прежнему были в подавляющем большинстве. Н.С. Щукин в книге «По­ездка в Якутск», написанной на основе путевых заметок 1829 и 1830 гг., отмечал, что жители Киренского округа Иркут­ской губернии «имеют черные избы» [2].

В 1840 г. Н.С. Щукин вновь проехал по Лене, после чего во втором издании книги появились новые сведения по интере­сующему нас предмету. Автор сообщал: «Селения [Верхолен-ской волости Иркутского округа] построены беспорядочно, и хотя нет домов, крытых соломою, зато много изб курных... Курные избы в Иркутской губернии остались только на Лене, там хотя и слабо, но все-таки защищают превосходство этих изб противу белых. Впрочем, у многих крестьян есть и горницы с печками» [3]. И в другом месте о Киренском окру­ге: «Домы по большой части курные и разделяются сенями на две половины: в задней бывает горница с печью. Хотя жи­тели и заступаются за черные свои избы, однакож понемногу оставляют их» [4].

Нужно отметить, что достоинствами курных печей считали следующее: большее количество тепла при меньшем расходе топлива, хорошую вентиляцию и дезинфекцию помещения, сохранение дома сухим, отсутствие сырости и гниения дерева [5]. Говоря же о «горницах с печками», Н.С. Щукин имел в виду чистые половины крестьянских домов «на связи», предназначавшиеся для приема гостей в праздники. Печи в гор­ницах ставили белые, они могли быть как русскими, так и голландскими (голландки), служившими только для обогрева помещения. К сожалению, автор не уточняет, какие именно печи видел он.

Более подробные описания ленских изб с печами приво­дятся в работах медиков Ф. Шперка и Н.И. Кашина, опубли­кованных в 1870 г. Исследуя характерные для ленских жи­телей заболевания, они проявили интерес и к быту ленских крестьян. Так, Ф. Шперк изложил свои наблюдения по печам Верхоленского округа следующим образом: «При входе в жи­лую половину, налево, у самых дверей стоит большая, кухон­ная русская печь, битая из глины; отверстие в печи для топ­ки находится в меньшей комнате, против окна, и называется целом и делается полукругом, место перед целом называется шестком*, между печью и стеной, в остающемся довольно узком пространстве, приделывается, наравне с высотой печи, служащая ей как бы продолжением деревянная пристройка и известная под названием голбчика, которая служит веч­ным местом для лежания бабушки или дедушки и отогрева­ния их старых костей. За печью (под голбчиком) находится ход по лестнице в яму, вырытую под полом и называемую подпольем, которое служит для хранения овощей в зимнее время». И далее: «В округе, в редких селениях, встречаются у крестьян так называемые черные или курные избы; но по­добные избы вновь не строятся, а составляют воспоминание старины; подобная изба отличается устройством только печи, которая [не] имеет трубу, и дым, выходя из чела печи, идет в отверстие, сделанное сбоку или над печью, в стене избы; это отверстие бывает величиной в небольшое окно и запирается деревянным ставнем; во время топки изба наполняется ды­мом и в ней делается очень холодно, так как отворяют еще двери для того, чтобы выходил дым; но когда печь истопит­ся и отверстие для выхода дыма закроется, то изба скоро и сильно нагревается, воздух в ней походит на банный и у меня постоянно производил щекотание в горле и особенный, как бы горький, вкус во рту» [6].

Описание Ф. Шперка дополняет Н.И. Кашин, обследовав­ший Киренский округ: «Тотчас от дверей кладется, обыкно­венно на деревянных устоях, большая русская печь, но не из кирпичей, а преимущественно из одной глины, что составля­ет так называемую битую печь, которая иногда (подчеркнуто нами. — Авт.) кладется без трубы. Таким образом, внутрен­ние стены таких домов представляются грязными и черными вследствие копоти, происходящей от дыма при топке печей; для выхода же дыма устраивается особенное окно или же от­воряются во время топки двери. Голландские печи бывают только в тех домах, при которых пристроена светлая и чистая горница» [7].

Из приведенных сообщений следует, что к 1870 г., через 40 лет после посещения тех же мест Н.С. Щукиным, у ленских крестьян в целом произошел переход к печам с тру­бой, и более распространены были белые избы. Эту переме­ну зафиксировал и П.А. Кропоткин, проплывший по Лене в 1866 г. [8].

Повсеместный переход от курных печей к белым на р. Лене стал возможен, на наш взгляд, с появлением и широ­кой доступностью листового железа для изготовления печных труб. Глинобитная труба, вследствие особенностей материала, не могла выходить за потолочное перекрытие больше чем на метр, а с учетом чердачного пространства и возвышения над крышей этого было недостаточно. Поэтому для того чтобы пе­рейти на сооружение печей с топкой по-белому, нужно было решить техническую проблему выведения дыма через крышу. Деревянные трубы были ненадежны и пожароопасны. Суще­ствовали и другие варианты, например И.И. Серебренников среди изделий гончарного промысла в Иркутской губернии в 1914 г. называет «трубы для печей» [9]. Однако керамиче­ские трубы были скорее исключением, чем правилом.

Кирпичные же трубы, равно как и кирпичные печи, не по­лучили распространения на Лене из-за слабо развитого кир­пичного производства, что отмечал в начале ХХ в. Н.Н. Козьмин. Изучая вопрос о кустарной промышленности в Иркут­ской губернии, он писал, что производство кирпича в Киренском уезде было непостоянным, что им обычно занимались поселенцы, которых нанимали местные зажиточные хозяева, а в Верхоленском уезде «кирпичники — или отставшие от земледелия крестьяне, или никогда не занимавшиеся хлебо­пашеством поселенцы» [10]. Из этих сообщений следует, что хотя кирпич и производился, но даже в начале ХХ в. он был доступен лишь зажиточным семьям.

Таким образом, массовый переход к белым печам на Лене, скорее всего, произошел с распространением железных труб. Не случайно этот переход совпадает со временем постройки Николаевского чугуноплавильного и железоделательного завода (строился в 1845—1856 гг., производство началось в 1847 г.). С самого начала работы завода на нем имелся стан для прокат­ки железа [11]. Николаевский завод находился в Братской волости Нижнеудинского округа в 25 верстах от с. Братского и в 600 верстах от Иркутска. До его постройки спрос на же­лезные изделия удовлетворялся в основном уральскими железоделательными заводами.

В 2007 г. Архитектурно-этнографическим музеем «Тальцы» было проведено экспедиционное обследование ленских деревень в Усть-Кутском и Киренском районах (от г. Усть-Кута до с. Петропавловска). Одной из задач экспедиции, в которую входили авторы настоящей статьи, являлось изуче­ние и описание русской печи, ее устройства и характерных особенностей и, что не менее важно, ее расположения в про­странстве избы.

Ни одной курной избы или русской печи с топкой по-черному во время экспедиции на ленских берегах обнаруже­но не было. О курных избах теперь не помнят даже старики. Однако бани по-черному с печами-каменками существуют у отдельных любителей до сих пор.

Белые же русские печи на берегах Лены продолжали соо­ружаться до второй половины, а использоваться — до самого конца XX в. Однако с 1850—1870-х гг. печи и их расположе­ние в избах претерпели ряд существенных изменений.

Глинобитная русская печь благодаря своему деревянному каркасу была конструктивно связана с полом, потолком и стенами избы. Однако печь, как и всякое изделие из глины, имела значительно меньший запас прочности и срок эксплу­атации, чем изба. Поэтому, исчезая, такие печи оставляли следы в интерьере избы в виде пазов в стенах, отверстий в потолке и выемок в полу. Исходя из этих характерных следов удалось выявить несколько последовательных типов печей и вариантов их расположения, существовавших в одной избе в период на протяжении около 150 лет. За это время в доме сменялось две-три печи.

Первый тип устройства белой русской печи характерен для изб наиболее ранней постройки. Следует думать, что это были первые избы, которые строились взамен курных при­мерно в 1850—1870-х гг. Они представляют собой небольшие прямоугольные срубы размерами примерно 5 х 6 м, рублен­ные «в обло», крытые двускатной самцовой кровлей. Пол и потолок — из плах, часто согнанных в шип. Окна небольшие, расположены на уличном и дворовом фасадах, по два или три на каждом. В таких избах уже нет ни волоковых окон, ни следов от топки печи по-черному. Русская печь в них стояла в углу слева или справа от двери на полу, укрепленном снизу стульями из толстых лиственничных чурок или сложенными из бревен клетками. Опечек, обычно из трех венцов прямо­угольных в сечении брусьев, и деревянный каркас вокруг гли­нобитной части печи закреплялись в пазах в стенах избы. При устройстве печи сохранялись печной столб и брусья-воронцы, один из которых служил основой для крепления дощатой пе­регородки, отделявшей куть от жилого пространства избы, а другой являлся опорой для полатей. (Кстати следует сказать, что во время экспедиции ни полатных брусьев, ни самих по­латей в домах уже не обнаруживалось.) Печь либо примыка­ла вплотную к входной и боковой стенам, либо отступала от них на 20—30 см и устьем направлялась в противоположную от двери сторону, к освещающему устье окну (часто окно, рас­положенное напротив печи, немного отстояло от остальных на лицевом фасаде избы). Нередко опечек примыкал к боко­вой стене избы вплотную, а глинобитная часть печи находи­лась от нее на небольшом расстоянии. Образующееся в таком случае пространство служило для хранения ухвата, кочерги, лопаты для хлеба и т. п. (фото 1). Во многих обследованных домах на продольном боку печи со стороны жилого простран­ства имелась лавка-ленивка или остались следы от нее.

В ряде осмотренных изб печь отступала от боковой стены на расстояние до метра и в этом пространстве располагался голбец со входом из кути под пол. Именно такое описание оставил нам Н.И. Кашин, сообщавший о голбце как о «непре­менной принадлежности каждого дома» [12]. Ход из голбца в подполье шел под печью. В этом случае в полу в центре дома выпиливалось отверстие размерами примерно 20 х 20 см, ко­торое предназначалось для ссыпания в подпольную яму кар­тофеля, а также для освещения подполья. В то же время в Киренском районе встречен целый ряд до­мов, в которых голбец располагался с другой стороны печи, со стороны жилого пространства. Появление этого, более позд­него, варианта расположения голбца можно объяснить следу­ющим. В Сибири с ее сильными морозами подполье старались копать посередине избы, а грунтом, вынутым из подпольной ямы, присыпали стены сруба под полом, тем самым утепляя избу. При расположении голбца ближе к центру избы спу­скаться в подполье было гораздо удобнее.

В осмотренных избах голбец обычно представлял собой разновеликую по высоте дощатую пристройку к печи. Спе­реди нее устраивался вертикальный проем с дверкой или без таковой — вход в подполье, а сзади, на уровне печной лавки-ленивки, — горизонтальная лежанка. Таким образом голбец совмещался с лавкой-ленивкой (фото 2). Лишь в одном слу­чае к голбцу дополнительно была приделана еще и лавка.

Глинобитные печи, установленные в 1850—1870-х гг., до сегодняшнего дня, конечно, не сохранились. Однако описан­ный тип устройства русской печи продолжал существовать и в более позднее время. Второй тип русской печи хронологически относится к кон­цу XIX — середине XX в. К концу XIX столетия быстрое раз­витие промышленности в Сибири, появление новых строи­тельных технологий и повышение материальных возможно­стей населения привели к значительным изменениям в строи­тельстве крестьянских домов и, следовательно, к изменениям в устройстве русской печи. Вместо домов «на связи» на Лене стали строить пятистенки и избы больших размеров, чем пре­жде, с большим количеством окон, рубились они «в лапу» и крылись четырехскатной стропильной крышей. Несмотря на увеличение площади жилища, русская печь несколько умень­шилась в размерах. Кроме того, она отодвинулась от входной стены к середине боковой стены и развернулась на 180 граду­сов, устьем в сторону двери. В освободившемся пространстве перед печью, справа или реже слева от входной двери, стала размещаться кухня, в которой напротив устья печи теперь прорубали дополнительное окно. Новое расположение было функционально удобнее и улучшало бытовые условия, так как кухня и устье печи находились ближе к двери, а сзади печи при этом выделялось пространство для отдельной чи­стой комнаты. Полати в таких домах уже не устраивались: при новом расположении печи, отодвинутой от входа, они и не могли быть устроены на прежнем месте. Тем более что к тому времени в крестьянский обиход уже вошли деревянные кровати и деревянные же самодельные диваны. Полати в избе перестали быть необходимыми.

Уменьшить размеры печи и отапливать большую площадь стало возможным благодаря появлению в быту ленских кре­стьян в конце XIX — начале ХХ в. железных печек (буржуек). Одно из наиболее ранних исторических свидетельств употре­бления железных печей в Иркутской губернии относится к 1880-м гг. В.И. Вагин, обследовавший Николаевский железо­делательный завод в 1886 г., писал, что в жилищах рабочих «зимою, кроме русской печки, от холода и сырости ставится еще железная печь, которая постоянно топится» [13]. Кро­ме листового железа, из которого можно было сделать такую печь самостоятельно, в ассортименте Николаевского завода в 1886 г. были целые железные и чугунные печи и камины, а также печные трубы, дверцы для печей, заслонки, задвижки, вьюшки и др. [14]. Завод снабжал своей продукцией всю Ир­кутскую губернию, Якутскую область и отчасти Забайкалье.

Железные печи ставили рядом с русской печью ближе к середине дома, чтобы равномернее распределялось тепло. Круглое отверстие для трубы железной печки проделывали в трубе русской печи (фото 4). «С железной печкой нет "паренины", сухо дома», — сказал нам один из ленских жителей. Железная печка устраняла один из основных недостатков русской печи, заключавшийся в том, что она не прогревала слой воздуха в помещении ниже пода печи, а это могло при­водить к появлению сырости и плесени [15].

Вполне вероятно, что одной из причин исчезновения голб­ца, располагавшегося у печи со стороны жилого пространства избы, стало появление железных печек, ведь их приходилось ставить рядом с голбцом, а это было не только неудобно, но и опасно в пожарном отношении. Во время экспедиции не раз приходилось наблюдать сгоревшую на боку оставшихся голбцов краску. Хотя голбцы исчезли не везде, например в Улькане их продолжали устраивать даже после Великой Оте­чественной войны.

С исчезновением голбца лаз в подполье (западню) начи­нают прорезать в полу кухни. По-видимому, тогда и отпа­ла необходимость делать маленькое отверстие для ссыпания картофеля в центре дома.

Приведем еще некоторые отмеченные во время экспедиции детали, имеющие отношение к русской печи на Лене. В отдельных домах, в которых раньше стояла печь перво­го типа, во входной стене в районе печи до настоящего вре­мени сохранилось отверстие, которое обычно выглядит как проем в двух венцах размерами примерно 15 х 20 см на рас­стоянии 20—30 см от потолка. По всей видимости, это реликт описанного в 1870 г. Ф. Шперком волокового окна в кути, служившего «отчасти продушиной (для вентиляции)» [16]. Можно предположить, что оно сохранилось в связи с необхо­димостью проветривания избы при сушке на печи зерна. На протяжении всего участка от Усть-Кута до с. Петропавловска на сохранившихся печах по периметру верхней поверхности присутствует характерный деревянный бортик высотой 5—7 см. Иногда в нем выпиливалась деревянная вставка, легко вы­нимавшаяся из паза, которая предназначалась для удобства ссыпания высушенного на печи зерна.

В печах, относящихся ко второму типу, вьюшка, которая в печах первого типа размещалась в трубе со стороны стены, сначала за деревянной дощечкой, а затем за самодельной же­стяной дверкой, заменена заводской задвижкой, расположен­ной спереди трубы. Для устройства шестка, особенно его внешнего края, во избежание крошения и обламывания часто использовали камень-плитняк. Иногда в плоскость шестка вмазывались железные предметы, например сломанная чугунная сковоро­да, помещенная вверх дном.

Подпечек в XX в. в большинстве обследованных домов не использовался. Редко под печью имелось небольшое про­странство, куда клали дрова, чаще же всего подпечек был глухим. Кур, которых в середине XIX в. зимой садили под печь, стали держать внутри залавка — кухонного стола с ре­шетчатыми стенками. Такой предмет интерьера был распро­странен не только в ленских деревнях, но и в других районах Восточной Сибири.

Наиболее старой печи из встреченных в экспедиции 90 с лишним лет, она была сооружена в д. Кондрашиной после разрушительного наводнения 1915 г. (печь первого типа). 70 лет насчитывает своей печи М.Г. Пономарёва (1923 года рож­дения) из д. Салтыковки (печь второго типа) (фото 3). Од­нако большая часть сохранившихся до настоящего времени русских печей на Лене была сбита в середине ХХ в. Печи этого времени выглядят грубо, упрощенно: на них часто от­сутствуют углубления-печурки, уже не делается отверстие для самовара (душник), шестковые загнетки уменьшаются до минимума, глинобитные трубы — простой формы, нередко неровные, кривые и т. д. Устья многих печей укреплялись железными дугами, бока печей оклеивались холстиной или марлей, чтобы не выкрашивалась глина.

Одной из причин распространения такого вида печей мо­жет быть то, что они бились в трудные военные и послево­енные годы, о чем рассказывали женщины, пережившие Великую Отечественную войну: «Или вот печь бить, рушку печь били. Вот тоже били, бабью помочь собирали. В войну мужикох-то, где их взять?! Делали деревянную свинку и вот колотили. Кий был, им колотили. Глину таскашь, подсолишь её, чтоб воду вытянуло, и бьёшь эту печь. Свинку сделашь, доски таки. Свинка называлась, потом подсохнет, потом эту свинку выдергают. На дрова её. Цало вырежут, и рушка печь готова. За один день сбивали» [17].

Другой несомненной причиной является отсутствие хоро­шей глины на Лене. Во многих деревнях глина, из которой сбиты печи, была явно плохого качества. Хорошая глина красноватого цвета отмечена нами только в д. Потаповой.

Отсутствие качественной глины было одной из причин от­меченного выше слабо развитого кирпичного промысла на Лене. Благодаря этому обстоятельству, а также затрудненно­му сообщению с местами производства кирпича глинобитные русские печи сохранились на берегах Лены дольше, чем в других регионах.

Лишь с середины ХХ в. при устройстве русской печи на Лене стали использовать кирпич (чаще всего им выклады­вали под печи) или класть из него печи целиком, хотя по-прежнему на деревянном опечке. Но трубы, выходящие с чердака на крышу, практически везде устанавливались же­лезные, кирпичные на Лене до сих пор почти не делают.

Примерно с 1960—1970-х гг. на Лене начался следующий этап изменения печей, связанный с повсеместным внедрени­ем новых печных технологий. У железных печей, дополняв­ших русские печи, тоже были недостатки: они не держали тепло, были пожароопасны, портили вид интерьера дома и довольно быстро прогорали. Все это послужило причиной для распространения новых типов печей, появившихся в других регионах Сибири заметно раньше.

Вместо двух одновременно использовавшихся в доме пе­чей, русской и железной, стали делать одну, усовершенство­ванной конструкции, называвшуюся в некоторых районах печью-«свинкой».  Название ее  произошло от деревянного каркаса — «свинки», с помощью которого выводили свод рус­ской печи. Эта печь ставилась уже без опечка, она состояла из топки с плитой и обогревательным щитком, расположенным по двум сторонам плиты (фото 5). Ее конструктивные особен­ности заключались в следующем: под топки, находившейся на высоте 20—30 см от пола, как и в русской печи, делался без колосника и поддувала. Огонь сначала нагревал кирпич­ный свод топки (для того, чтобы топочная камера сразу не остывала, а держала тепло для выпечки), затем дым делал оборот и проходил под плитой, над сводом, уходя дальше в обогревательный щиток. Вместо дверки в «свинках» ис­пользовалась заслонка, как у русской печи. Размеры топки небольшие, и, поскольку численность крестьянской семьи сократилась, а хлеб в селах стал выпекаться централизован­но, в пекарнях, печь-«свинка» в период между исчезновением русской печи и появлением печных, а затем электриче­ских духовок исполь­зовалась в основном для выпечки сдобной стряпни.

В других регио­нах Сибири, где не было недостатка в кирпиче, делались кирпичные русские печи, дополнявшие­ся плитой на месте шестка и второй топкой под плитой. У таких печей обо­гревались и нижняя часть, и боковые сто­роны. Эти печи по­мимо задвижки рус­ской печи имели еще две задвижки, отно­сящиеся к плите, — летнего и зимнего хода. Летом, чтобы готовить на плите, открывали задвиж­ку   прямого   хода,   азимой дым, проходя по всем ходам, обогревал печь снизу доверху. На Лене такая печь встретилась лишь однажды, в д. Вишняковой (фото 6).

Если предыдущие варианты были хотя и модифицирован­ными, но русскими печами, то следующая печь, получившая самое широкое распространение, таковой уже не является. На смену глинобитной русской печи пришла кирпичная печь-плита с трех- или пятиоборотным обогревательным щитком. Такие печи стали сооружаться с 1960-х гг. после того, как на Лене появились привозной кирпич, чугунные плиты и полно­стью отпала необходимость в выпечке хлеба. Сейчас эти печи господствуют во всех ленских селениях.

Подводя итог сказанному, отметим, что белые глинобит­ные русские печи просуществовали на р. Лене недолго (хотя и несколько дольше, чем в других районах Иркутской обла­сти). Время их существования — полтора столетия, с сере­дины XIX до конца ХХ в. Сегодня сохранившаяся и функ­ционирующая глинобитная русская печь — уже большая редкость. Русская печь безвозвратно уходит в прошлое, тех­нология ее возведения забывается, и даже печники сегодня не могут детально рассказать, как билась та самая печь, без которой невозможно представить себе традиционную рус­скую избу.

 

* Под шестком, внизу печи, находится небольшое помещение для кур в зимнее время. — Примеч. Ф. Шперка.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

  1. Зиннер Э.П. Сибирь в известиях западноевропейских путеше­ственников и ученых XVIII века. Иркутск, 1968. С. 167.
  2. Щукин Н. Поездка в Якутск. СПб., 1833. С. 33.
  3. Щукин Н. Поездка в Якутск. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1844. С. 43.
  4. Там же. С. 111.
  5. Русская изба: иллюстрированная энциклопедия. СПб., 2001. С. 50.
  6. Шперк Ф. Верхоленский округ Иркутской губернии // Медико-топографический сборник. СПб., 1870. С. 158—160.
  7. Кашин Н.И.  Эндемия зоба и кретинизма в приленской до­лине   и   по  другим  местностям   Иркутской   губернии  //  Медико-топографический сборник. СПб., 1870. С. 261.
  8. Кропоткин П.А. Письма из Восточной Сибири. Иркутск, 1983. С. 134.
  9. Серебренников И.И. Промыслы Иркутской губернии: (Матери­алы для описания существующих в Иркутской губернии промыслов ремесленно-кустарного характера). Иркутск, 1914. С. 69.
  10. Козьмин Н.Н. Существует ли кустарная промышленность в Иркутской губернии? Иркутск, 1904. С. 22, 27.
  11. Одинцова М.К. Николаевский чугуноплавильный и железо­делательный завод. Из истории промышленности в Сибири // Тр. Иркутского государственного университета им. А.А. Жданова. Ир­кутск, 1948. Т. III, вып. 2. С. 118.
  12. Кашин Н.И. Указ. соч. С. 261.
  13. Вагин В.И. Николаевский железоделательный завод // Изв. ВСОИРГО. Иркутск, 1888. Т. 18. С. 106.
  14. Там же. С. 136-141.
  15. Камины и печи. М., 2003. С. 312.
  16. Шперк Ф. Указ. соч. С. 159.
  17. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старо­жилов Байкальской Сибири. Иркутск, 2007. Т. 2. С. 83.

 

 

Ю.П. Лыхин, Л.А. Аболина

Порталу www.pribaikal.ru материалы предоставлены архитектурно-этнографическим музеем Тальцы