Путешествие на бисиклете: От Еревана до Стамбула (Часть 9)

Утро

Рыбак с сетью

Пиде

Озтюрк Догуташ

Сын Озтюрка

С курами

Цветение табака

Сушка листьев

В Герзе

Под пальмой

В центре города

До позднего вечера

В Синопе утро

Памятник Диогену

Крепость Синоп-кале

Гавань

Памятник погибшим в Синопском сражении

По сельским местам

Болотная черепаха

Аянджик

На берегу

Маслина

Перчики

Турецкие сыры

Скалистый мыс

Инеболу

Торговая улочка

Овощная лавка

Над морем

Озтюрк Догуташ

Утром, почуяв запах рыбы, ко мне пришла бродячая кошка, которых много здесь, в Турции. Кружа вокруг костра и жалобно мяукая, она постепенно приблизилась вплотную, оттащила в сторонку оставшиеся рыбьи головы, а съев их, ушла, не попрощавшись.

После Самсуна основная трасса отвернула от моря перпендикулярно побережью и ушла в горы, направляясь в Анкару и Стамбул. Хотя она и короче по километражу, я не последовал за ней, а двинулся дальше по дороге вдоль моря в надежде, что теперь на ней будет тише и не столь оживленно.

Тем не менее, трасса осталась четырехполосной, а если считать с боковыми, широкими остановочными полосами – шестиполосной. Да и поток транспорта уменьшился ненамного.

Сегодня пасмурно. Еду по сельским местам. Дорога вновь тянется по низменному участку, пересекая широкий мыс, образованный рекой Кызылырмак (Красная река). Город Бафра, к которому я подъезжаю, находится на этой реке в 20 километрах от ее впадения в Черное море.

В Бафре решаю перекусить тем, что еще не пробовал – пиде. Можно сказать, что это тот же лахмаджун, только лепешка (в форме лодочки) и слой фарша потолще. Соответственно, пиде и стоит дороже. Тот, который я выбрал, с яичным глазком наверху, – 12 лир, не считая бесплатного салатика.

Теперь мне предстоит добраться до Синопа, до которого чуть больше 100 километров. Это произойдет завтра, ежели все будет благополучно, или, как сказал бы истинный мусульманин, иншалла, что в переводе с арабского означает «если на то будет воля Аллаха».

В середине дня притормозил, чтобы сфотографировать кучу белого хлеба, вываленного у ограды сельского домика, в которой гуляет штук 20 гусей и копошится множество кур. Заметив меня, из дома вышел человек, заговорил со мной, пригласив выпить чаю. Для этого он сбегал к машине, достал турецкий самовар, очень похожий на русский, но с некоторыми особенностями, и вскоре мы сидели за столиком во дворе и беседовали. Гостеприимного хозяина зовут Озтюрк Догуташ. Он женат, имеет троих сыновей. В молодости Озтюрк побывал в Германии и с той поры немного владеет немецким. Его сын, приятный молодой человек, с трудом, но говорит по-английски. Русского они видят впервые. Насколько я понял, Озтюрк имеет какое-то отношение к культуре, вроде бы, он профсоюзный деятель – «как Лех Валенса». Жена – медсестра. Живут они в Бафре, а здесь держат маленькую птичью ферму. Очень приятно пообщались, прихлебывая горячий чай из граненых стаканов-бардаков. На прощание сын посмотрел для меня в интернете прогноз погоды на ближайшие дни. Должно быть облачно, но дождя не обещают, температура 21 градус.

Качусь дальше. Начиная от Самсуна, основное занятие населения этих мест – табаководство. Рядом с дорогой раскинулись поля табака с нежными розовыми цветами, а возле сельских домов сохнут листья этого растения, плотно нанизанные на горизонтальные нити.

Проехал низменную часть, после которой новый хребет – Кюре – прижал дорогу к самому морю. Здесь, не доехав до городка Герзе, я и остановился на ночь. Расположился на высоком пригорке над дорогой под огромными длиннохвойными соснами. Из-под лесной подстилки выглядывают грибы. И не какие-нибудь, а сухие грузди. К сожалению, они, как обычно, червивы все без исключения, даже самые маленькие, а потому приготовить их мне не удалось. Место это пикниковое, порядком замусоренное, но зато я поужинал, сидя за бетонным столом со скамейками, в созерцании меркнущего над морем неба.

День рождения

Спалось сегодня славно. Ночью дорожное движение стихло. Шум прибоя почти не доносился, и было слышно, как в деревьях перекликаются птицы, между прочим, обыкновенные синицы.

В 6 часов утра по трассе поехали дальнебойщики, пришлось подниматься.

Для человека, непривычного к морю, непрерывные звуки прибоя кажутся громким шумом. И в те ночи, когда он был особенно силен, мне даже сны снились тяжелые, тревожные.

А сегодня, между прочим, 12 октября – день моего рождения. И родился я 60 лет назад. Вот, собственно, в чем главная причина моего позднего выезда: хотелось избежать всех этих юбилейных мероприятий. Я и дни-то рождения не люблю отмечать, а юбилеи тем более. Лучше я отсюда, из дальних странствий, мысленно поздравлю всех, кто родился в один со мною день на этой планете, всех, у кого сегодня день рождения!

Проехал пять километров, до Герзе еще 25, до следующего города, Синопа – 60 километров. Наконец-то начались места, какие мне хотелось видеть: дорога идет вдоль самого моря, прибрежный хребет покрыт хвойным лесом, населенных пунктов почти нет. Жаль только, что погода пасмурная, и окружающие меня пейзажи не столь радостны, как могли бы быть.

Медленно ли, быстро ли, а к 12 часам я добрался до Герзе. Первым делом останавливаюсь в локанте, заказываю чорбу. Каждый раз, в каждом новом месте она разная. На сей раз это наваристый мясной бульон с мелкими кусочками мяса и жира. С маленькими зелеными перчиками, находящимися на столе, чорба идет за милую душу. От перчиков во рту огнем горит, тут-то и пригождается холодная вода из отпотевшего кувшина. Хлеба, как всегда, подается гора. Когда же у нас перестанут жаться с хлебом?

Герзе – очень приятный, уютный городок, улицы которого нарядно вымощены красной и белой плиткой. В центре его, на стыке трех дорог, ведрами продаются рыжики.

Однако время уже почти половина второго, а до Синопа, в котором я собрался заночевать, еще 35 километров…

Въехал в Синоп за час до заката, но потерял порядочно времени, отправившись по указателям к отелям. Указатели увели меня к морю, на самую окраину города, рядом даже магазинов никаких. Большая часть отелей закрыта – туристский сезон закончился. В работающем же отеле хороший номер стоит 70 лир, что показалось мне дороговато. Повернул вновь в город и перед началом центральной улицы обнаружил какую-то некомфортабельную гостиничку с многочисленными пустыми номерами. Комната на две кровати – 40 лир, удобства – туалет и душ – общие. Однако уже темнеет, времени искать что-то еще нет, надо останавливаться. Оформляюсь, заполняя целый анкетный лист, в котором нужно указать даже имена отца и матери.

Первым делом принимаю душ. Сегодня омовение я совершил трижды: сначала искупавшись в море возле Герзе, затем окропившись небесной влагой во время начавшегося вопреки прогнозу дождя, и наконец теперь, в горячем душе.

Выхожу на улицы вечернего города. В отличие от тихого, провинциального Герзе, здесь во всем чувствуется, что город побольше. Перекусил чорбой, купил кавун (дыню), груши и вернулся в номер. В честь дня рождения достал припасенную бутылочку ракы, попробовал – будто лекарства хлебнул (армянский коньяк по вкусу лучше будет). Однако вскоре от глотка 50-градусной жидкости в животе потеплело и стало хорошо…

Синоп

Проснулся, как обычно, рано. Доел дыню и вышел на улицы просыпающегося города. День сегодня, кажется, предстоит погожий.

С утра тут все едят чорбу, поэтому ничего другого в местных едальнях не предлагается. А я вчера узнал, что означает слово «tavuk», и мне захотелось съесть именно это – курицу. Увы, в другой раз.

Сегодня понедельник, интересующий меня археологический музей в этот день отдыхает. Из музеев оказался открытым лишь музей Синопской тюрьмы, возле которой и располагается моя гостиничка. В 9 утра здесь уже появились первые посетители, и я один из них. Входной билет в старую тюрьму стоит 5 лир. Любоваться здесь, увы, нечем – серое, гнетущее заведение. Но хоть увидел настоящий азиатский зиндан – мрачный каменный тюремный мешок.

Синоп, как и многие другие населенные пункты на южном и восточном берегах Черного моря, был основан в незапамятные времена греками-колонистами. В VII–V веках до н. э., в годы своего расцвета, Синоп и сам стал метрополией, основав несколько колоний, одной из которых был Трапезунд.

Между прочим, Синоп – родина философа Диогена. В молодости изгнанный из родного города он отправился в Афины, где стал учеником, а затем и ярким представителем кинической школы античной философии. Диоген прославился крайним аскетизмом и эксцентричными выходками, за что получил прозвище «безумствующего Сократа». Об этом я вспоминаю, стоя перед памятником ему, сооруженном возле крепости Синоп-кале.

В нашей же истории Синоп известен как место крупного сражения парусных флотов Российской и Османской империй в ходе Крымской войны. 30 ноября 1853 года стоявшая на рейде в порту Синопа турецкая эскадра в течение нескольких часов была разгромлена эскадрой русских под командованием адмирала Нахимова. Бой закончился уничтожением 15 из 16 турецких кораблей, гибелью нескольких тысяч турок и сильным пожаром в городе. Однако эта, казалось бы, славная победа имела для русских неожиданные последствия. Она подтолкнула к вступлению в войну Великобритании и Франции, что привело к осаде Севастополя и поражению России в Крымской войне.

В центре города я обнаруживаю ухоженный памятник, свидетельствующий о тех событиях. Он посвящен турецким морякам, погибшим «за свою страну» в Синопском сражении с русскими.

В середине дня я покидаю Синоп. После него трасса D-010, по которой я еду, превратилась в двухполосную дорогу, ведущую по отдаленной сельской местности. Дорога бежит с горки на горку по зеленым холмам несколько в стороне от моря. Населенные пункты такие маленькие, что в них даже магазинов нет, и я не могу пополнить истощившийся у меня запас маслин.

День обещал быть погожим, но не стал таковым. Небо затянуло, сумрачно, хотя и тепло. Ехать как-то лениво. Грызу на ходу тыквенные семечки, на которые подсел в последние дни, выплевывая шелуху на неровный асфальт.

Понаблюдал за черепахами, греющимися посреди небольшого пруда на потонувшей в нем бетонной трубе. На проезжающие мимо машины черепахи совершенно не реагируют, но стоило появиться мне на своем велосипеде, они тут же, как камни, попадали в зеленую воду.

А в окружающих лесах даже белые грибы растут, совсем как у нас.

Проехал сегодня всего около 50 километров, утомительная была дорога. Остановился, не найдя ничего лучшего, на чьем-то дачном участке, расположенном высоко над морем. На заборе висит табличка: «Продается». Ужинаю, как барин, сидя за столом в имеющейся здесь хибаре.

Пальмы не в радость

Ночью разразился ливень, однако я был под крышей, а велосипед под навесом. Правда, спать на мягком пружинном диване оказалось сплошным мучением. Узкое покатое сиденье с подпирающими бока пружинам не дали мне насладиться сном. На твердой земле спать лучше.

Добрался наконец до Аянджика. Такой неожиданно замечательный городок оказался на берегу моря. Закупил совершенно закончившиеся у меня продукты, устроил второй завтрак в локанте блюдом из фасоли, а когда почувствовал, что могу съесть еще, попросил чорбу. Несмотря на красоту городка, делать мне совершенно нечего, не на лавочке же сидеть. Пора дальше в путь.

Все становится привычным очень быстро. На пальмы я уже давно внимания не обращаю. А теперь чувствую, что мне опять начинает чего-то не хватать – экзотики, своеобразия, чего-то нового, неожиданного. Турки обличьем своим очень похожи на русских, только что говорят не по-нашему. Природа во многих местах тоже очень похожа, даже грибы одни и те же растут. Мечети и голоса муэдзинов уже кажутся чем-то вполне обыденным. Видимо, приходит время заканчивать маршрут, пора в Стамбул, где явно будет что-то новое, а затем домой!

Неожиданно откуда-то взялся перевал, ползу, упираясь, в гору. А между тем здесь начинается осень: побурели папоротники, желтеют и краснеют дубовые и кленовые листья и, срываемые ветерком, падают на дорогу.

Только к Тюркели дорога вновь вышла к морю и потянулась по его берегу. Однако здесь о выравнивании трассы речи не идет – дорога второстепенная, а потому проложена по всем неровностям прибрежного рельефа. Путь сегодня снова был непростым, с трудом сделал норму – 60 километров – и остановился на пляже перед каким-то небольшим населенным пунктом. До Инеболу, как планировал в Синопе, не дотянул. Поставил палатку, разжег костерок и, пока грелся котелок, я согревался мелкими глоточками ракы, вкус которой мне уже кажется совсем неплохим.

Покидаю море

Завтракаю. Экмек, белый дрожжевой хлеб, который выглядит как наш батон, – пышный и мягкий, но какой-то пустой. Гораздо больше мне нравятся круглые пресные лепешки, которые можно есть просто так, без ничего, настолько они вкусны. Встречается в Восточной Турции и тонкий, блинообразный армянский лаваш, который здесь сворачивают в маленькие сверточки-рулетики.

А соленые маслины хороши не только на завтрак, но и на ужин, и между ними. Они оживляют любую пищу, даже самую невкусную. Ту же функцию выполняют маленькие маринованные перчики, которые продаются в любом маркете в банках и баночках различного размера.

Много в Турции и разных молочных продуктов, но так как я их не употребляю, то и высказаться по их поводу не могу. Велико разнообразие сыров, вплоть до плесневелых. Однако наткнувшись в первый раз на сыр совершенно невкусный, я как-то не решаюсь покупать и пробовать еще.

Зато здесь хороший и разный шоколад, очень приятное мороженное и множество по-всякому расфасованного печенья стоимостью от половины лиры за пачку, что гораздо дешевле, чем у нас.

После завтрака целый час, взмокнув, я поднимался в гору. Затем быстро скатился и снова пополз вверх. Пора, однако, покидать эту дорогу вдоль моря. Слишком она становится утомительной. За три часа одолел 15 километров – совсем немного. Как бы мне не застрять в этих местах!

После небольшого селения проехал несколько километров по ровному берегу, а дальше снова вверх-вниз.

Только к 15 часам я добрался до Инеболу. Отсюда до Стамбула 600 километров и две дороги. Одна из них продолжает тянуться по берегу моря. По всей видимости, она аналогична вчерашней и сегодняшней, а это значит, что и дальше придется преодолевать многочисленные прибрежные склоны. Зато после города Бартын, административного центра следующего ила, в 190 километрах отсюда, более короткий и легкий выезд на главную автомагистраль, ведущую к Стамбулу. Другая же дорога направляется перпендикулярно морю прямо в горы и ведет к той же автомагистрали через центр ила Кастамону. Но по этому 150-километровому пути надо преодолеть три перевала. В общем, куда ни кинь, всюду клин.

После некоторого колебания я склоняюсь ко второму варианту и таким образом, неожиданно для себя самого, расстаюсь с Черным морем. Даже искупаться не успел в последний раз.

До города Кастамону по одной карте – 74 километра, по другой – 82, а по дорожному указателю на выезде из Инеболу – 90 километров. Дорога сразу взяла круто вверх, приходится слазить с велосипеда и начинать толкать его рядом с собой. До наступления темноты остается всего час.

Подняться на перевал до вечера я, конечно, не успел. Нашел расчищенный приступочек над дорогой и расположился на нем возле старого каштана. Ноги чугунные. Сказывается месяц в пути без всякой передышки.

Мой костер догорал, когда в селении внизу раздались упругие звуки барабана, ритмично поддерживающего жалобную мелодию зурны. Защелкали частые выстрелы. Вечерние звуки выстрелов в Восточной Турции такое же частое явление, как в Китае звуки трещоток-петард. Выстрелы я слышал с наступлением темноты почти каждый день и поначалу думал, что здесь так же, как и в Грузии, охотятся на берегу моря на вечерней зорьке. Однако эти выстрелы, судя по музыке, явно связаны с праздником.

Так я и засыпал – под пальбу и музыку. Все стихло только к полуночи, и далее звучал лишь разноголосый собачий хор, в который вплетались тоскливые завывания шакалов.