Восточно-Сибирская студия кинохроники. Кинополководцы - режиссеры: Леонид Андреевич Сурин (1940-1984)
Зырянова Татьяна
Категория: Иркутск : История, Иркутск : Культура
Предыдущая статья | Следующая статья
Леня родился на Южном Урале в городе Белорецке. Он сын сталевара на металлургическом заводе, где пушки лили еще Пугачеву.
Впервые попал на практику на тогда еще Иркутскую студию кинохроники летом 1962 года. В 1965 году закончил режиссерский факультет ВГИКа, мастерскую известнейшего кинодокументалиста Романа Кармена.
Пожалуй, не было на студии другого такого эрудита, как Сурин. У него было такое, как он сам называл, «провинциальное хобби». Он всю жизнь собирал автографы знаменитостей. Не просто собирал. Он знал все о мастерах искусств — поэтах, художниках, музыкантах, звездах оперы, балета, эстрады. Кроме отличной библиотеки, у него на каждого «мэтра» кино была заведена отдельная папочка, с фотографиями, вырезками из газет и журналов, дающими новую информацию о его кумирах. Когда я начала читать в университете курс лекций о кино, я этими папочками пользовалась. В этой главе буду опираться на воспоминания его друга и сокурсника Валерия Хоменко, он позволил мне использовать материал из его неизданной книги «Кинематографическая Атлантида».
«Леня рос «белой вороной» в семье доброй, скромной, но далекой от искусства. Школьником был знаменит в городе как чтец, танцор, певец. «Гастролировал» на смотрах самодеятельности в соседнем Магнитогорске, Уфе. После десятого класса сразу был принят в штат городской газеты.
Поступая во ВГИК (конкурс сумасшедший), набрал на экзаменах 25 баллов из 25 возможных. С блеском защитил дипломную работу серией иркутских лент. Высоко оценил его фильмы председатель ГЭК, знаменитый режиссер С. Ростоцкий. Актерское мастерство вел на курсе профессор ВГИКа В. В. Белокуров, Народный артист, актер МХАТа, начинавший у Немировича-Данченко, снявшийся в кино в роли Чкалова, Чичикова и др.
В Сурине дар лицедейства он распознал сразу, благоволил к нему, «осыпал» пятерками...»
Свой первый студенческий фильм Леня снял об Утесове. Лента называлась «С песней по жизни». Когда отмечали 70-летие Утесова, где был весь цвет Москвы от Фурцевой до Райки-на, ведущий Михаил Жаров объявил: «А сейчас слово дипломнику ВГИКа». Выходит Сурин, совсем не при параде (жил-то на одну стипендию в 22 рубля) и преподносит юбиляру четыре коробки пленки с фильмом о герое торжества. Цитирую слова свидетеля этой сцены Хоменко, который был в тот вечер в театре «Сатиры»: «Мэтр чмокнул Леньку — и знаешь, что он мне потом сказал, — делился с другом Сурин, — что мой фильм — самый дорогой для него подарок! По доброте души, конечно, сказал, но все равно приятно...»
Талант Сурина, на мой взгляд, был направлен не в то русло. Ему бы снимать портреты знаменитостей, а он делал ленты о доярках и свинарках, чабанах, строителях. Это были по-своему интересные темы, что доказывали работы Петра Власова, Анатолия Сидлера и др., однако у Лени был свой конек. К сожалению, в то время и в тех обстоятельствах — не модный. Начало карьеры было обнадеживающим. В первый же год он стал режиссером весьма заметных работ, которые отметила пресса и оценили коллеги. В обзоре газеты «Советская молодежь» назван спецвыпуск к/ж № 16 за 1966 год — «Якутия. Март». Это была серия портретов: девятнадцатилетняя девушка-охотница, убившая за сезон четырех медведей; врач Мита Тапычев, который, несмотря на молодость, уже не одному больному спас жизнь; художник-якут Васильев, тоже очень молодой, впоследствии ставший одним из основоположников известной в стране самобытной школы якутской графики; юная, но уже известная в северной республике балерина Евдокия Степанова. Ни одного Героя Соц. Труда, ни одного эпохального события. Но зато тепло, человечно и как-то по-особому интеллигентно передает лента зрителю образ далекого экзотического края.
В декабре выходит еще один спецвыпуск о народных художниках Тувы. Газета отметила тот факт, что «он стоит особняком в привычном потоке студийной хроники с кипением заводов и строек. Неожиданный прорыв в тишину, в творчество, в красоту природы и человека».
В 1967 году Сурин делает фильм (оператор В. Орлов) «Дни, часы, минуты Ларисы Сахьяновой» о балерине-звезде Улан-Удэнского театра оперы и балета. Вскоре начальство, заметит, что молодой режиссер уходит в сторону от актуальных тем. Но пока еще он рассказывает о том, что знает и любит и, благодаря этому, работы получаются. Леонид быстро становится одним из ведущих режиссеров студии. Правда, балерина была не совсем довольна фильмом о ней. Она надеялась увидеть себя только в парадном обличье, во время исполнения наиболее выигрышных партий. Но тогда это был бы не фильм-портрет, а фильм-концерт. Сурин же создал интереснейший портрет актрисы. Он много снимал ее в репетиционном зале, где она «истязала» себя бесконечным тренажом у станка и перед зеркалами. Режиссер подстерегал ее за кулисами, с камерой и микрофоном, после пленившего зал танца с вопросом: «Как вам нынче танцевалось, Лариса Петровна?» И тяжело дыша, балерина признавалась ему, что недовольна собой, что вот верчения получились не так, и еще чего-то там не дотянула... И все это под громовые аплодисменты зала, после многочисленных вызовов восторженной публики.
Звездным часом режиссера стал фильм «Сибирский богатырь Иван Ярыгин» (1976). Эта картина призер сразу трех фестивалей — двух внутрисоюзных и одного международного. Хорошо сработала вся съемочная группа. Но основная заслуга принадлежит в данном случае, конечно, режиссеру. Какие великолепные он взял синхроны. Как выстроил эпизоды! Богатырская сила героя — чемпиона страны, Европы, мира, Олимпийских игр — борца Ярыгина раскрывается не сразу. Мы знакомимся с ним в тот момент, когда он потерпел сразу два поражения подряд. Некоторые специалисты поспешили списать его: все — сошел Ярыгин. Вот тут-то тренер Д. Миндиашвили и решил отправить его в деревню к родителям отдохнуть, к родной земле прикоснуться, сил набраться. (Кстати, сделал он это на самом деле по просьбе съемочной группы.) И вот Иван на крестьянской работе: пилит вековые сосны, колет дрова — на три года вперед наколол...
Поражает в картине искусство суринского монтажа. «Чеканный ритм, броская пластика — не просто от мастерства, — пишет Хоменко, — это рождено влюбленностью режиссера в физическое совершенство человека, в стать и пластику Ярыгина. Не так ли древние греки восхищались олимпийскими атлетами, по ним моделирую своих богов!»
Искусство монтажа сродни поэзии — это искусство ритмическое, и как в поэзии при помощи ритмов можно передать и настроение, и чувства, и свое отношение к источнику вдохновения, так и в кинематографе. Еще Юрий Тынянов отметил это сходство: «Если проводить аналогию кино со словесными искусствами, то единственно законной аналогией будет аналогия кино не с прозой, а со стихом...» (сб. «Поэтика кино).
Монтажом Леонид Андреевич владел в совершенстве. Я считаю его своим учителем в этом вопросе. Работая над фильмами, журналами, мне часто приходилось наблюдать, как он монтирует. Будучи при этом хорошим педагогом, он по ходу объяснял тот или иной монтажный стык. Как-то он долго бил-ся, по моим тогдашним понятиям, над простой склейкой. «В чем дело, Леня, почему мы застряли?» — спросила я. Он показал на экран: «Вот черный фломастер в руках штурмана прочерчивает на белом листе маршрут. А вот ледокол носом наезжает на белую льдину и по ней начинает бежать черная трещина. Я хочу соединить два этих кадра так, чтобы одно движение незаметно переходило в другое». И он сделал это: линия на бумаге превратилась в трещину на льду. Мысль и воля человека зрительно, образно воплотилась в дело, в реальность.
Иногда он любил в монтаже «похулиганить». Был у нас в области первый секретарь обкома партии Н. В. Банников (по уровню власти это как сегодняшний губернатор). Иркутяне его не любили. Желая выслужиться перед Москвой, он заявил, что Иркутская область в поставках продовольствия не нуждается, сама себя прокормит. И это в период великих строек, когда крестьяне тысячами уходили из деревень в новые города, бросая свое хлопотное и безденежное дело. В результате в области начался настоящий голод. Даже анекдот в то время родился: «Летят космонавты, видят — люди голодные, раздетые бегают. Продукты друг у друга из рук рвут. «Это что, — спрашивает один, — земля Санникова?» — «Нет, — отвечает другой, — земля Банникова!» Так вот, Сурин, монтируя какое-то мероприятие, проходившее на Байкале, сделал так. То лысая голова Банникова, толкающего очередную речь, возникает над трибуной, то голова выныривающей из воды нерпы. И так — несколько раз. Вся студия смотрела и хохотала. Сходство было поразительное...
Подобный пример монтажного мастерства приводит в своей «Кинематографической Атлантиде» Валерий Хоменко. «До сих пор стоит перед моими глазами сюжет о читинской доярке — Герое Соц. Труда. Русской крестьянке, женщине в летах, которой в сельском клубе тожественно вручают Золотую Звезду, дарят цветы, подарки, гремят аплодисменты. И она, растроганная, говорит заученно: «Спасибо родной партии, правительству за заботу о нас...» На этом тексте, прерывая это шаблонное действие в параллельном монтаже, идут кадры, запечатлевшие ее подневольный труд: месит сапогами болотную грязь, орудуетвилами, гнется под тяжестью увесистых кулей. И все это в контрапункте с приветственными речами и бурными овациями. От такого монтажа зрительские симпатии к «некрасовской бабе» удесятерялись». Ну а к правительству? Как говорится, догадайтесь сами. И это уже не просто мастерство. Это — позиция. Лишь мы, коллеги, помним теперь, каким утонченным стилистом был Сурин, монтируя ленту. У него был природный дар на соотношение целого и деталей, чувство ритма, пропорции меры.
«О сколько безграмотности на теперешнем иркутском экране, — пишет дальше Хоменко, — сколько откровенной пленочной макулатуры!» И эта оценка справедлива. Уменьшить количество этой макулатуры — задача тех, кто сегодня читает эти строки, а года через два будет делать погоду на Иркутском телевидении. Не спешите записывать себя в мастера, внимательно изучайте ленты прошлых лет, перенимайте подлинное мастерство у тех, кто, как Леонид Андреевич Сурин, уже ушел от нас. Ушел на сорок четвертом году жизни, утонул во время съемок фильма. Мы, его коллеги, понимаем, что его талант не был реализован не то что полностью, но и на сотую часть данных ему природой возможностей. Причина — ему в руки шло мало тем, соответствующих его наклонностям. А бороться, пробивать в высоких инстанциях свои заявки он не умел. Помнится, пришел в редакцию и говорит: «Другие себе темы как невест выбирают, а мне оборыши остаются». В этом была доля правды. Однако в экранной журналистике нельзя полагаться на «свах». Самим надо искать свои темы и пробивать их. А Леонид Андреевич, как это часто бывает у людей способных, пробивными качествами не обладал (это его в какой-то степени роднит с Борисом Шуньковым). Ну, низкий поклон ему и за то, что он успел сделать.
Фрагмент из книги Татьяны Зыряновой
"Мастера экранной публицистики Сибири"
Иркутск, 2009 год
На сайте Прибайкалье (http://pribaikal.ru)
публикуется с разрешения автора