"Что останется, когда все пройдет?.."

Его первая встреча с читателями в рамках "Литературной гостиной" Центральной городской библиотеки состоялась в 2005 году. Многие тогда только открыли для себя яркий, светлый, напоённый чистою русскою речью, населённый узнаваемыми персонажами, отмеченный свежестью и верностью взгляда творческий мир Александра Владимировича Маркелова.

Технически образованный специалист (он возглавляет службу, которая ведает средствами диспетчерского и технического управления на Ново-Зиминской ТЭЦ), Александр Владимирович одарён искромётным талантом рассказчика. Рассказы Маркелова увлекают не литературной изысканностью, не замысловатой интригой, не затейливой игрою со смыслами… Непритязательная простота живой, искрящейся, сочной речи, эмоционально насыщенное и красочное изображение родной природы, искренность и правда не нуждаются в мишуре украшений. Александр Владимирович пишет о том, что останется, когда всё пройдет.

Новая встреча Маркелова с читателями состоялась 23 ноябр 2006-го. Он представил любителям живого слова свою книгу "Шаги по родной земле", изданную совместно с А.А.Кашицыным (Иркутск, в типографии "На Чехова", 150 экземпляров). Открывает сборник рассказ "Три дня с отцом", который впервые был опубликован в нашей газете ("Саянские зори" за 11 мая 2005 года). И сегодня Александр Владимирович гость нашей редакции.

Детство - это навсегда

–Человек начинается с детства. Где Ваше детство прошло? Какой была семья Ваших родителей?

– Родился и вырос я в поселке Куйтун. Отец – Владимир Дмитриевич, фронтовик, прошедший всю войну от стен Москвы до Кенигсберга под командованием будущего маршала Рокоссовского. Потом - в военной контрразведке, воевал с бандами “лесных братьев”. А потом поехал на вторую войну – с Японией. Эшелон дошел до Иркутска, а война и кончилась. Так он и остался в Сибири, встретив мою мать Веру Васильевну. А она сибирячка в первом поколении. Мой дед Василий Николаевич был высококлассным каменщиком-трубокладом и прошел всю Россию от Ревеля (Таллинн) до Иркутска, и тоже остался в Сибири.

Отец всю жизнь учительствовал в Куйтуне. Бог знает, сколько поколений куйтунцев помнят его доброй памятью. Я теперь понимаю, он должен был стать очень большим художником, у него был яркий талант, проявившийся с самого раннего детства. Увы, послевоенная жизнь диктовала законы выживания. Но все равно он преподавал всю жизнь рисование как самый свой любимый предмет, наиболее отвечающий его душевной склонности. А от матери в наследство достался мне дар правильного настоящего русского языка. Это уж жилка такая в их фамилии. Недаром пять двоюродных сестер окончили институт иностранных языков и сами стали всяческими профессоршами и преподавателями.

– Расскажите об одном из самых ярких впечатлений детства. Часто ли обращаетесь к воспоминаниям детства в своём творчестве?

– Ярких впечатлений детства у меня много, и я рад этому. Ну, вот такое… Однажды, на переломе весны и лета утром вышел в поле за нашей улицей (крайняя она была). Солнце –ярчайшее, а в ложбинках еще талая вода стоит, и вдруг в глаза брызнули миллионы раскрывшихся одуванчиков, насколько хватало глаз, далеко-далеко! Это для маленького моего ума и сердца было такое потрясение, что я подумал, сердечко мое остановится от восторга! А второе - это уже чуть позже. Я с отцом был на сенокосе. Высокий холм, просека под будущую ЛЭП-500, мы её выкашивали. И тут гроза! Да такая, какой я больше никогда не видел в жизни! Спрятались мы под лежащий бетонный фундамент опоры с отцом. И пережидали, когда пройдет она, когда окончится невообразимый бешеный ливень. Это была какая-то жуткая красота! А потом сразу солнце, и сверкание капель на березах, на траве! Отпечаталось на всю мою жизнь! В рассказе “Три дня с отцом” это достаточно хорошо, думаю, получилось передать.

Я очень часто, если не постоянно обращаюсь к воспоминаниям детства в своем творчестве по той простой причине, что это самые яркие, самые честные, самые искренние ощущения души.

Счастье - когда тебя понимают

– Что оказало наибольшее влияние на становление Вашей личности? Кого считаете своими учителями (в высшем значении этого слова)?

– На становление моего образа личности безусловное и решающее влияние оказал мой отец. Все очень просто и сложно одновременно. Он никогда не выпускал нас из своей души, но не давил и не жал при этом. А всей своей жизнью показывал, КАК нужно поступать. Он был очень деликатным человеком. И всегда говорил: учитесь смотреть на мир широко открытыми глазами, и ВИДЕТЬ этот мир. Потому и в высшем значении этого слова я считаю УЧИТЕЛЕМ своего отца.

Ну, а в плане своего творчества не стану по традиции искать авторитеты от литературы, которые повлияли на меня. Я прочел с детства и читаю (и осмысливаю) массу литературы. Иначе нельзя. Но пусть я буду ни на кого не похож. Это самое предпочтительное. Не тот у меня возраст, чтобы придумывать некие фигуры влияния. В конце концов, я ведь не профессионал в этом, я просто очень увлеченный литературой (и творчеством в том числе) человек.

– Можно ли сказать, что Вы росли и воспитывались в совершенно иной системе координат, чем современные молодые люди?

– Я не считаю, что система координат, в которой растут нынешние дети, так уж отличается от нашей. Совсем другое дело – как они воспитываются! Вот уж здесь-то влияние семьи первично! Такие нравственные категории, как честность, доброта, уважение к ближнему, отзывчивость, порядочность передаются от родителей к детям. И влияние семьи здесь, безусловно, первично, оно главное! Можно сколь угодно много привести примеров семей, где эти качества передаются  детям. И в любой системе координат эти дети находят себя.

К сожалению, можно так же много привести примеров, когда от детей просто откупаются достатком, вседозволенностью… Откупаются, чтобы не лишать себя комфорта или за недостатком времени (хотя это сомнительно). Вы обратите внимание, как часто возникают проблемы в семьях больших руководителей. Вот яркий пример того, когда при большом достатке и одновременно при большой занятости родителей дети остаются наедине с собой. Большие амбиции (копирование папиных властных ноток), большие возможности и при этом – увы! – никаких нравственных ориентиров. Дорогой автомобиль у 18-летнего юнца и откровенное хамство. Разве такое редкость?

Не надо лукавить, дети лишь наше зеркало. Что дали, то и получили. А лицемерные воздыхания о том, что молодежь другая пошла – ерунда это. Её – прекрасной, замечательной, умной молодежи – много и в наше время!

– Есть ли неизгладимые противоречия между Вами и представителями молодого поколения в Вашей семье? Есть ли у Вас собственный опыт решения конфликта "отцов и детей"?

– Никаких неизгладимых противоречий в моей семье нет. Просто нужно вспомнить себя в этом возрасте и сопоставить со своим ребенком. Помнится, и у меня в десятом классе были проблемы из-за широченных штанов “а ля Битлз”. Ну и рассказал об этом своим ребятам, посмеялись вместе. И они остались, в общем, равнодушны к таким внешним атрибутам самовыражения. Это просто – вспомните себя, вспомните! И расскажите, не стесняясь ложным стыдом, детям. Всё будет хорошо! Они умные у нас, поймут. Но их тоже надо понимать и уважать. В этом и есть решение проблемы “отцов и детей”.

От чего не спится по ночам

– С чего началось Ваше увлечение сочинительством? Что подтолкнуло к этому?

– Вообще, понятие “сочинительство” мне чуждо. Я всегда вспоминаю раздражение Пушкина в его “Путешествии в Арзрум”, где он злится оттого, что досужие обыватели всегда спрашивают: – "Ну-с, господин сочинитель, что новенького сочинили?".

Так вот я избрал другой путь. Я честен в своем творчестве. Всё, я повторю, ВСЁ, что я написал, это только отображение реальных событий, людей, фактов. Я пишу, ничего не сочиняя, – всё даёт жизнь: мир, люди… Я избрал такой путь сознательно. Он нетороплив, этот путь. Но мне некуда спешить. Я смотрю на мир и ощущаю желание поделиться с людьми своим видением, своими переживаниями, своим настроем души. Я думаю, это ещё и от отца-художника пошло: желание поймать ускользающее впечатление от мгновенного ощущения, поймать и остаьновит, оставитьь для других...

Кстати сказать, когда-то я недурно писал акварелью. К большому сожалению отца, забросил, но увлечение не прошло даром, а помогает мне теперь. Это близко к литературе.

– О чём был Ваш первый рассказ и кто стал первым Вашим читателем?

– Первый мой рассказ “Солдатский сон” был “изготовлен” в армии, в 1970 году, июньской ночью. Было лето, сосны шумели… Я исполнял обязанности дежурного, а казарма храпела дружно. И я тогда написал об этих своих гордых ощущениях: как я стою на страже, а мои товарищи спят спокойно. Ну, а газета ЗабВО “На боевом посту” всё это дело напечатала. Так я получил крещение. И, таким образом, моими первыми читателями стали все военные ЗабВО. Знай наших!

– "Писать надо о том, от чего не спится ночами" (А.Вампилов). От чего не спится Вам? Что Вы можете назвать нервом своего творчества?

– Я полностью согласен с Вампиловым. Потому пишу только о том, от чего не спится ночью. (А я ведь тоже Александр, тоже учительский сын, тоже из райцентра!). Я всегда очень остро ощущаю природу, её состояние, её взаимоотношение с человеком. Говорят, мне это более всего удаётся передать. Знаете, как это прекрасно: ночью одинокий каблучок со стеклянным хрустом ломает ледок мартовский – тук! тук! тук! – а сосны шумят у самого балкона, а вороны в ветвях ворчат спросонок. Или летняя ночь... Выйдешь из машины в темном поле, на горе. Теплый ветер упруго толкает в грудь. Донник цветущий так мёдом пахнет! Звезды такие огромные – сердце обрывается. И птица ночная одиноко ухает в темноту… Ну как тут уснешь?! И как это не попытаться передать? Или вот ещё: утром выйдешь на улицу, а там – синь, солнце, март! И стихи! Кто читал - знает. И нервом, и движителем своего творчества уверенно назову природу, и душу человека, с нею живущего, простого, земного.

– Какую книгу Вы читаете в настоящее время? Какие произведения каких авторов нашего времени Вас восхитили, потрясли, порадовали?

– Обычно я читаю одновременно несколько вещей сразу. Это для того, чтобы вести сравнительный анализ. Вот сейчас серия – “Сталин” Радзинского, “22 июня” Мартиросяна, переведенная мною с английского вещь скандального Суворова. Очень интересуюсь военной историей, конкретно начальным периодом второй мировой войны. Очень любопытные выводы напрашиваются, когда начинаешь думать сам, а не поглощать готовые, слегка подсохшие “ватрушки” от официальной историографии.

А для души читаю Ивана Шмелева “Лето Господне”, “Богомолье” - прекрасный, истинно русский писатель, трагический. Совершенно случайно купил в Питере на Невском проспекте у женщины, которая видно нуждалась в деньгах. Видно было, что ей жалко расставаться с этим двухтомником.

И ещё – трехстишия хокку старых японских поэтов - Басё, Сайгё, Бусона, Масаока Сики. Вот где концентрация духа, мысли, философии! Три строчки и целый мир! После них кажется избыточным всё, даже пятистишия танка, не говоря уж о европейских сонетах.

… В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень.
Белеет свежий срез.

– Если раньше слово писателя имело большой общественный резонанс, то в наше время его общественное значение существенно умалилось. Не пора ли литературе кануть в Лету? Что спасает литературу от вымирания, и что может спасти сама литература?

– О том, что слово писателя раньше имело большой общественный резонанс… Здесь дело вот в чём. Не общественное значение писательского слова снизилось, а просто-напросто этому слову поставили заслон. Давайте посмотрим, какой широкий доступ к средствам массовой информации имел раньше писатель? Мы ведь ещё этого не забыли, правда? Но представьте себе, неудобен сегодня Валентин Григорьевич Распутин со своей защитой Ангары, умирающих деревень! Более того, он же мешает откровенно, путается под ногами, не даёт вольно проводить новую “рыночную” политику. Кому мешает? Ну, не нам же с вами!

Литературе много раз предсказывали, что она канет в Лету. Особенно, с внедрением новых технологий, много было самоуверенных заявлений на этот счет. Да ничего подобного! Никогда не пропадёт у людей желание держать в руках книгу – сгусток мысли, несущий в себе живую энергию создавшего ее, несущую мысль, чувства, переживания, новые миры. Я верю в это!

А сама литература будет, в свою очередь, спасать от вымирания наш родной язык. Это её главнейшая задача. Как только государство наше будет усиливаться, будет слетать и масса привнесенной шелухи из языка, которая обычно прилипает к нему во время смут и потрясений. Верю, что такие перлы как “улучшайзинг” сгинут, как страшный сон. И свою скромнейшую, на уровне любителя, задачу вижу в том, чтобы хоть что-то сделать для сохранения родного языка.

Когда меняли Сочи на Саянск

– Саянск вырос на Ваших глазах и вместе с Вами. Действительно ли во время его строительства в атмосфере витал дух романтики, а труд людей одухотворялся стремлением построить город мечты?! Не миф ли это? Расскажите об одном из самых памятных событий того времени, в котором отразился дух эпохи.

– Саянск действительно вырос на моих глазах, и вместе со мной, вместе с моими детьми. Они - уже дети этого города. Я действительно, помню то романтическое время, подъём общий, настрой. Конечно, народ многослоен, и каждый ощущал и выражал этот настрой по-своему. Вращаясь всё время в наиболее активной части населения, в комсомоле, с молодежью, я чувствовал пульс времени весьма ощутимо. Множество неравнодушных людей населяло город. Представить только, какой был огромный приток молодых, грамотных, активных и сильных в строящийся город, на завод! Все личности! У всех яркие идеи и мысли. Все верили в свою удачу, в свою силу и ум.  Ребятишек маленьких было полно, они, как пчёлки, заполняли дворы, детские садики и школы. Молодые люди рожали их не боясь, потому что верили в себя, в будущее! И это было так здорово! Это не миф! Я счастлив, что видел это, что пережил это, и что это во мне осталось!

Вот яркое событие, которое мне довелось пережить. Я даже ещё не работал в Саянске. Пришлось сопровождать от Окинска до завода прибывшие реакторы. Очень впечатляли огромные изделия, специальные машины, серьезные толковые люди, которые ими занимались. А мы резали линии связи на протяжении всего пути вывоза этих реакторов, а потом сразу восстанавливали их. Вскоре и я сам переехал поближе к этим реакторам, в Саянск. Стал работать на Ново-Зиминской ТЭЦ. И каждый день яркое событие! Время такое было. Ставились большие задачи. Пускались уникальные агрегаты. Приезжали большие люди, о которых раньше только в газете “Правда” можно было прочитать. Люди запросто могли обменять квартиру в Москве, Риге, Сочи на Саянск! Это говорит о чём-нибудь?! Я сам тому свидетель, потому и говорю.

Ещё очень важный момент. В то время рабочий, строитель в городе, как, впрочем, и во всей стране, ОЩУЩАЛ СЕБЯ ДОСТОЙНЫМ И НУЖНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. Человеком, от которого многое зависит в жизни. Человеком, чьими руками делается большое и важное дело. Увы, теперь это не так. Престижны почему-то топ-менеджеры, пиар-технологи, модели, всякие фирмы “ZimaLetto”. Не увидишь больше на первом плане слесаря, монтажника, хлебороба, которые ведь и делают всё то, чем мы живём. Задвинули их на задний план. Что ж, за что боролись…

- Что Вы хотели подарить читателям, создавая свою книгу?

- Я верю в каждом человеке всегда преобладает хорошее. Поэтому, когда я пишу, всегда стараюсь увидеть и показать людям именно хорошие, добрые, прекрасные стороны жизни своих героев. Человек прекрасен изначально! Именно это я и хотел подарить моим читателям, создавая книгу о них.

Пусть будет вам тепло, дорогие мои люди! Счастья вам!

Подготовил
В.НЕВИДИМОВ.