Байкал хранит свои тайны (о гибели теплохода «Академик Шокальский»)

Теплоход "Академик Шокальский" (гидрометеослужба), 1980-е годы

Итог катастрофы на Байкале (14-15 октября 1901 года)

Судно "Могилевъ" выброшенное на берег (с грузом более 20000 пудов), покрытое льдом

"Академик Шокальский" на отстое

Слева-направо: Соболев Виктор (радист), Нефедьев Валерий (механик), Склянов Сергей (старпом)

Встреча на стоянке с зкипажем другого судна

Капитан теплохода Чернышев Вадим Иванович и его жена Чернышева Алефтина Кондратьевна

Команда "Шокальского" за месяц до гибели (июль 1983). Слева-направо: Нефедьев В., Максимов В., Коновалова А.П. (повар), матрос не вышедший в тот рейс, Склянов С., Чернышева А.К., в первом ряду Соболев В.

Часть экипажа за месяц до гибели

Схема ситуации гибели Г-314 у Красного Яра 02.08.83

Вдовы, дети, родственники членов экипажа у памятника на берегу Байкала (октябрь1983 года)

Памятник на месте гибели теплохода "Академик Шокальский" (мыс Красный Яр, октябрь 1983 года)

Список погибших 2 августа 1983 года

Статья опубликована в журнале "Земля Иркутская"  №2 1994 год 
Предоставлена автором - Эльвирой Каменщиковой
Фотографии из архива семьи Э.Г. Максимовой предоставлены автором

Каждый год к пустынному бе­регу у мыса Красный Яр приходит байкальский корабль, какие обычно ходят по водам Байкала. На его палубе никогда не бывает турис­тов, а люди приплывают с ним, что­бы справить здесь печальную триз­ну. И так каждый год, в 1993 году это было в десятый раз.

Здесь, в этом месте, на виду у берега погиб теплоход «Академик Шокальский» и с ним семь человек экипажа. Одна из последних круп­ных катастроф на Байкале с человеческими жертвами. Корабль бес­следно исчез, не вернув никого земле. Байкал крепко хранит свои тайны.

Те, кто приплывает сюда каждый год, помнят погибших и рана не заживает, и непосильно горе, и глубже саднит сердце; нет на земле могил, и, если даже никто не говорит об этом вслух, в каждом живет на­дежда — может быть живы? И каждый год поминают Владислава Ивановича Чернышева, Сергея Склянова, Вале­рия Нефедьева, Виктора Максимова, Виктора Соболева, Антонину Коно­валову, Валерия Рудакова.

Иногда, зная, зачем пришел сюда теплоход, подплывают мимо­идущие корабли. Люди годами, де­сятилетиями связаны с Байкалом, он

редко кого отпускает. И, глядя на Байкал, искрящийся под утренним солнцем от памятного знака, постав­ленного на склоне горы, вспоминают и печальное,  и веселое.

Все они были молоды, у всех были дети разных возрастов: у ка­питана Чернышева сыну уже шел двадцать второй год, а у его помощ­ника Сергея Склянова было трое малышей; у Нефедьева —дочь девяти лет, а у Максимова — механика — сын и дочь. Остались вдовы, сироты, безутешные родители.

А экипаж был дружный и ве­селый. До сих пор помнят их розыгрыши и шутки. И, может быть, веселые воспоминания о них скра­шивают горе. При приходе в порт могли кому-нибудь вместо вещей уложить в рюкзак кирпичи, обернув чем-нибудь мягким. Или могли на­оборот, собираясь в плавание, уло­жить раззяве все галстуки. Перед последним трагическим плаванием, за месяц до него, вся команда остриглась под ноль, как новобранцы.

После катастрофы на берег вынесло садовую скамейку. Ее унесли ночью из какого—то сада и несли через весь город на корабль, пугая и удивляя поздних прохожих. И эта

скамейка стала доказательством того, что погиб «Шокальский». Как много в жизни нелепых случайностей, или уж дей­ствительно судьба, и никуда от нее не убежишь. И, очевидно, такие слу­чайности закреплены в народном словотворчестве: «на роду написано», «кому повешену быть —не утонет». Не пошел в плавание матрос Алек­сандр Михеев, вместо него на время своего отпуска отправился артист театра музкомедии Валерий Рудаков. И в этот день, когда к Крас­ному Яру приходит корабль, если даже Байкал—батюшка накануне хму­рился, разгонял волну, то второго августа, в Ильин день, он ласково улыбается, весь сияет в бликах, словно в этот день пытается загладить вину свою перед этими ни в чем не­повинными людьми, может винов­ными только в том, что были женами, матерями людей, страстно любив­ших Байкал и не представляющих себе жизнь без него.

Байкал относится к классу озер, но катастрофы на нем случа­лись, как на настоящем море, и нуж­но крепко подумать, прежде чем легкомысленно назвать его озером. Его воды внушают почтение, даже когда он тих и спокоен. Он не злой и не добрый, он равнодушен к судьбам людским. И жертвы он забирал с самого начала появления па нем утлых лодок и парусников.

«...осенью   1772   года  бот «Св.Кузьма» был выброшен штормом на восточный берег у Посольска и поврежден. В 1779 году бот «Адриан и Наталья» выбросило на посольскую коргу и закидало льдом. В 1817 г. разбиты бурей три судна с казенным свин­цом, «бывшие на доставке Ксено — фонта Михайловича Сибирякова суда, груз и люди погибли совершенно». 15 сентября 1838 года потерпел кру­шение галиот «Иркутск» около Посольского монастыря, команда спаслась, судно утонуло». В 1860 году поздней осенью погиб пароход "Наследник Цесаревич".»

Самой крупной катастрофой по числу человеческих жертв была катастрофа с судном «Потапов», принадлежавшим немчиновскому пароходству в Малом море. Погибло 158 человек, из которых 143 мужчи­ны, 11 женщин и четверо детей. Было разбито 550 бочек рыбы, утоплено 107 неводов. Подробное исследование этой катастрофы по материалам ар­хивов провел капитан теплохода «Андрулайтис» Виктор Вертянкин и опубликовал статью в журнале «Реч­ной транспорт» N 6 за 1991 год.

В прошлом году исполнилось десять лет со дня гибели теплохода «Академик Ю.М. Шокальский», с которым погибло 7 человек экипажа, в том числе одна женщина, исчез и теплоход, который до сих пор не об­наружен, несмотря на проведенные тщательные поиски.

Место, где произошла ката­строфа, называется Красный Яр. И при сумрачной погоде оно производит мрачное впечатление. Почти отвес­ная лесистая гора, экраном вздыма­ющаяся над Байкалом; у кромки воды стоят стеной выбеленные солнцем, умершие сосны, оторванные от ма­терика; сучья, как руки, взывающие о помощи.

Берег обычно пустынный, но в тот трагический день 2 августа 1983 года, к счастью, здесь оказались люди, нашедшие пристанище в предвидении наступающей непого­ды: рыбаки, туристы, ребятишки из близкой Бугульдейки. Если бы в этот день, как обычно, здесь не было бы ни одного человека, то гибель теп­лохода «Шокальский» вообще бы ос­талась тайной, никогда не разга­данной. И еще одно весьма важ­ное обстоятельство: на берегу Красного Яра находился сви­детель, который долгое время работал на  морях  Северного

Ледовитого океана,  имевший опыт наблюдений за состояни­ем обстановки на море и смог­ший потом составить схему си­туации гибели теплохода.

Вообще у мыса Красный Яр гиблое место. Один из инспекторов судовой инспекции рассказывал,  что он около 20 лет занимался рассле­дованием аварий с плотами. Чаще всего плоты бьются у Красного Яра. Здесь возникает необычная погодная обстановка, дует северо-западный ветер, с гор скатывается туман, даже не туман, а какой —то кисель из ту­мана. Ближе к зениту абсолютно го­лубое небо, кажется , что облака стоят на месте. Ветер дует из горных рас­щелин, часто возникают местные горные ветры. Здесь трудно про­гнозировать погоду: на Бугуль — дойке нет метеостанции, и дуют ветры, названия которых извес­тны всем. Баргузин — восточный

ветер с Баргузина, Култук — юго-западный ветер, Верховик — севе­ро-восточный.

В районе Красного Яра по­года не задалась уже после полудня 1 августа. В это время в Иркутске к выходу на Давшу, на север, готовился теплоход «Шокальский».  В  14 — 00 он был осмотрен и признан пригодным к безаварийному плаванию. В 18 — 00 он вышел из Иркутска и шел вдоль западного  берега.

А в районе Красного Яра причаливали лодки, которые из опасности ухудшающейся погоды приставали к берегу, чтобы пере­ждать непогоду.

При расследовании аварии с теполоходом «Шокальский» Грабовский Николай Иович рассказал:' «... Ветер Аул порывистый 15 м/сек. (1 августа 1983 г.—авт.), волне­ние было около 1 м. На лодках при таком волнении мы не ходим. К вечеру волна стихла и мы пошли дальше, остановились мы на ночевку у мыса Красный Яр. Лодки мы вы­тащили в 200—250 м. от мыса, на котором был маячок и вешка у воды. 1 августа по радио по Байкалу ника­кой погоды Иркутск / Улан-Удэ не передавали.

Вечером около 23 часов ве­тер стал усиливаться, стал опять по­рывистым, где-то до 25 м/сек. и продолжался всю ночь. К утру ветер резко усилился, у нас сорвало па — латку около 7 часов. Мы пошли ста — вить палатки в лес, в это время наши обе лодки, привязанные 30 метровой веревкой подняло вихрем (смерчем) в воздух и отбросило метров на 15. Ветер дул с обеих сторон мыса и сверху с мыса порывами вырывался ветер. Все это напротив мыса ро­ждало вихри. В месте нашей стоянки волны были 0,5—0,75 м. На мысу волна была сильнее, там вода будто ки­пела.

...Со стороны бухты Песча­ная около 9 — 00 появились мачты судна, а потом само судно. Его я за­метил первым. Судно во время хода делало какие —то непонятные зигзаги и видимо, не могло поймать носом ветер. Никакого громоздкого груза на палубе я не видел, трудно было разглядеть из —за расстояния и види­мости. Потом судно выровнялось и пошло в сторону мыса и я перестал за ним наблюдать.

...Потом Черемных повер­нулся к Бабкину и закричал: «Он перевернулся!» Я посмотрел и увидел, что судно по—моему лежало на боку и секунд через 30 я увидел полностью днище красное и винты. Минут че­рез 5 появился один человек, затем второй и третий. Судно держалось на плаву около 20—25 минут. Судно постоянно разворачивало в воде и оно уходило мористее. Около судна пос­тоянно крутило вихри; они часто скрывали судно. На мой взгляд ско­рость ветра была до 50 м/сек., несло даже гальку величиной с ноготь. Судно скрылось. Ветер стих как —то незаметно. Около 17 часов мы начали заниматься лодками. Черемных заметил какие —то предметы на воде и над ними летали чайки. Прямо на нас из воды вынесло два спасательных круга, на которых было написано Г-314 ИУГМС (1). Также вынесло канистру от

мотора Нептун и от мотора Вихрь. Они были сильно смяты.» (2)

Все люди, которые были свидетелями катастрофы, расска­зывают о том, что погода начала портиться 1 августа, но ни одна из радиостанций не сообщила об из­менении погодной обстановки.

Панов Юрий Андреевич: «...1 августа мы были на парусной лодке в районе Красного Яра. Из-за опасности горного ветра я лодку крепко привязал. В 2 часа ночи на­чался горный, я проснулся от его шума. Лодки метались на привязи. Я не спал всю ночь. В 9 часов я увидел как со стороны Бугульдейки идет судно, оно кренилось на левый борт. Он шел среди вихрей и смерчей и подставлял борт горному. Но судно прошло и скрылось за мысом. Мы вернулись в зимовье. Гладков взял фотоаппарат и пошел снимать бу­шующий Байкал. Вдруг он закричал. Мы выскочили из зимовья, он по­казывал на горизонт. Там лежало большое судно днищем вверх. Через несколько минут появилась фигура человека, он прополз по днищу и схватился за руль. Потом появии — лись еще две фигуры и присо­единились к нему. Судно несло на восток. Судно исчезло среди смерчей и брызг. Мы перего­варивались между собой, видя как на наших глазах гибнут люди, но ничего не могли предпринять, хотя на наших глазах гибли люди. В ки­лометре от берега я видел красное днище и три точки на нем, а потом все исчезло.» (3)

Панов говорит о том, что Гладков снимал бушующий Байкал. Гладков был москвичом. Когда уз­нали, что у него есть пленка, то в день отъезда его нашли на вокзале и уго­ворили отдать пленку. Но с ней вышла совершенно непонятная история — действительно Байкал не расстается с тайнами — при проявлении вся эмульсия была смыта.

Рассказывает    еще    один свидетель — Козлов Олег Дмитрие­вич:

«...Я включил радио, но погоду пе­редали только по Иркутску, Бурятия тоже ничего по Байкалу не сказала, хотя на море творилось невообразимое, его как будто встряхивали снизу. По морю гуляли смерчи, они фонтанами опадали на берег, как будто шел дождь. Ветер вздымал в воздух гальку. Нашу лодку выбро­сило на берег, раздался такой звук, как будто раздавили большое яйцо. Лодку разнесло в клочья. Мы пошли к яхтсменам поговорить о лодках (т.е. зашли в зимовье— авт.). Один из них пошел фотографировать на берег, потом мы услышали его страшный крик: «Мужики!» Увидели в  1,5 км. от берега судно лежит на боку. Через пять минут оно перевернулось вверх днищем. Трое выбрались к рулю. Потом оно исчезло.

На воде плавала скамья, бак, мерный шест, крут с номером, ящик большой с отверстиями, капроновая бочка. В воде плавало много хлеба». (4)

Черемных Владимир Михай­лович рассказывает:

«... В момент аварии мы находились южнее маяка мыса Красный Яр. Шли мы с отдыха на Малом море с това — рищами. Остановились у Красного Яра из —за ухудщения погоды. (1 авг.1983г.—авт.). В 12 часов ночью с 1 на 2 августа легли спать. Палатку срывало и к 7 утра сорвало оконча — тельно.

Около 8 часов выбросило на берег лодки с повреждениями.

Около 9 часов в районе мыса Дыроватый (Арка) я увидел катер (теплоход «Шокальский» Черемных называет катером  —авт.).

Катер с белой надстройкой и шел курсом на Север, лодка за руб­кой была серой. Катер шел ровно не качаясь и опасений за его судьбу не было. На палубе не было ни людей, ни груза.

За 2 или 3 километра он начал рыскать, попал в полосу шквального ветра. Ветер менялся то с юго-запада, то с юго-востока, при этом катер кренился. После этого я начал наблюдать за ним неотрывно.

Корабль появился на траверзе нашей стоянки, но в 9—30 шкваль­ный ветер усилился. И появилась стенка, идущая с севера. Я на мгновение повернулся к костру и, когда оглянулся снова к озеру, корабль был уже вверх днищем. Не было никаких плавающих предметов. Шквальный ветер еще более усилился и даже срывал гальку с песчаной полосы. Шли высокие волны около 20—30 м. (5), фронтом в 50—100 метров, ко­торые время от времени образовы­вали водяные смерчи высотой 20м., которые шли в разных направлениях и через 30 — 40 секунд возникали снова. Столбы были из капелек воды. Небо было в разрывах с проблеска ми голубого цвета. А над серединой Байкала небо было совершенно чис­тым и голубое.

Когда судно плавало днищем вверх, через 5 — 8 минут в носовой части днища появился человек и побежал к рулю. Еще через пять минут появились два человека. На плаву судно еще держалось 10—15 минут.

Люди были на  одном месте, теплоход разворачивало, смерчи продолжали возникать.  Возник смерч, стена брызг накрыла судно и когда стена пропала не было ни судна, ни людей.

К часу дня шторм стал сти­хать. К 17 часам правее гибели ко­рабля я увидел в подзорную трубку несколько темных предметов, в том числе бочку. И собралось много чаек. В 17—00 один из друзей поехал к месту гибели и привез мерный шест, сидение красного цвета, 20—литро­вую канистру с бензином и помятый топливный бак от подвесного мото­ра. Позднее к берегу прибило пе­нопласт, два спасательных круга с надписью Г—314 и буквами ИУГКС и еще позднее деревянную лестницу.

На берегу во время шторма находились школьники из Бугульдейки,  три яхтсмена.

Часа через два после гибели судна на север прошло судно, принадлежнось которого не установили.

Около 20—00 мимо проходила лодка «Казанка» (мужчина и жен­щина), мы их остановили и попро­сили сообщить о гибели властям в Бугульдейке.

03.08 мы пошли в Иркутск и в порту Байкал сообщили о случив­шемся.

За 20 лет, в течении которых я бывал на Байкале, я таких явлений не встречал.

Я работал на Карском море, на море Лаптевых, там тоже такого не было.

После шторма 2 августа около 17—18 часов в небе возникли попе­речные полосы, которые быстро шли с Запада на Восток.»(6)

Проведенными поисковыми работами не был обнаружен ни один из членов экипажа погибшего теп­лохода, не обнаружили также и са­мого судна, местонахождение его неизвестно.

Проведены были все полага­ющиеся следственные мероприятия и  в  постановлении о  прекращении уголовного дела следователем  В.М. Серегиным  записывается: «... в районе Красного Яра у запад­ного берега озера Байкал,  попал в зону действия непрогнозируемого, крайне редкого локального опас­ного явления с образованием смерчей и скоростью 'ветра, значительно превышающей ограничения для данного судна по ветру, указанные в судовых документах, в результате кото­рого судно перевернулось и за­тонуло. »

В октябре 1983 года собра­лись вместе все родственники по­гибших и вышли на берег у Красного Яра, потом это стало ежегодной тра­дицией. И настолько еще свежо было горе, так саднило сердце, что не вы­держал отец Сергея Склянова, бро­сился в Байкал и поплыл, наверное, в отчаянной попытке сквозь толщу воды увидеть силуэт погибшего ко­рабля. Его успели перехватить уже довольно далеко от берега.

Лето 1993 года было на ред­кость жарким. Байкал лениво дре­мал в берегах. И вдруг пронесся слух, что с вертолета видели красное днище корабля; он висел у самой бездны на зубцах подводных скал. Но это был только слух.

Надежда живет до самой пос­ледней минуты, а Байкал со своей тайной не расстается, он равноду­шен к судьбам людским.

ПРИМЕЧАНИЯ

1.ИУГМС — свидетели непра­вильно называют аббревиатуру; сле­дует ИУГКС — Иркутское террито­риальное управление по метеороло­гии и контролю природной среды.

2.Дело № 30508 по факту гибели теплохода «Шокальский» и всех чле­нов ко..анды судна, происшедшее 2 августа 1983 года в районе мыса Красный Яр.— Архив Иркутской транспортной прокуратуры.— л.д. 135-136.

З.Там же, л.д.  138-139.

4.Там же, л.д.  123-124. 5.Вероятно ошибка, свидетель   хо­тел    сказать 2 —Зм.

б.См. примеч. 2, л.105-107.